Как давно это было! И как изменились его, Еремина, представления о мире, литературе и героях времени и книг!
Героем оказался воин, но совсем иной, нежели описанный «папой Хэмом». Он не выходит на боксерский ринг, не вскидывает хладнокровно ружье, когда на него бежит лев, не бьет его наповал одним выстрелом.
Он вершит подвиг совсем иной, куда как более трудный и действительно великий.
Оказалось, что подвиг заключается не в том, что надо уметь пить виски с содовой и джин с тоником хоть с утра до вечера и при этом победить гиганта-негра, схватившись с ним ладонями, упершись локтем в стол и повалив его руку через два-три часа борьбы. Труднее оказалось вообще не пить не только спиртного, но даже и воды в среду и пятницу Великого поста; научиться проводить бессонные ночи не с красавицами – а вообще не знать женщин, остаться девственником. Бессонные ночи посвятить молитве, размышлению о Слове Божьем. И самое главное – так полюбить Господа, что в любую минуту приходить, как заповедал он, к страждущим и скорбящим, ко всем тяжело больным – даже прокаженным.
Путь к пониманию этих истин для Федора Еремина оказался долгим, и сейчас, глядя на огни Парижа, он вспоминал себя молодым. Вот он в редакции молодежной газеты и одна из сотрудниц едет по вызову родственников в Париж;. Время «оттепели», можно уже не скрывать, что у тебя родственники из эмигрантов, и даже по особому разрешению поехать к ним.
– Что тебе привезти из Парижа? – спрашивает уже немолодая журналистка, симпатизирующая молодому таланту, каким считался тогда Еремин.
– Карту Парижа. Я изучу город по карте, чтобы знать, куда и как пойти, – ведь я все равно буду в Париже.
Сотрудница выполнила его просьбу, и карта Парижа долго висела над кроватью Еремина сначала на съемных квартирах, потом и в собственной «хрущевке».
Через несколько лет место карты заняла картина друга-художника – пейзаж с храмом Покрова на Нерли. И только потом, уже в зрелые годы, в красном углу появились иконы.
Ну вот, путь пройден, самолет заходит на посадку, – сейчас он побежит по взлетной полосе парижской земли.
И что же? Куда бы сейчас пошел русский писатель Федор Еремин? В Латинский квартал? Монпарнас? Отыскал бы то кафе, где попивал крепкие напитки Хемингуэй? Где тянул кальвадос Эрих Мария Ремарк, книги которого тоже тогда нравились Еремину?
Нет, не это теперь нужно ему. Теперь бы найти храм во имя святого преподобного Серафима Саровского, возникший сначала в гараже для обыкновенного автомобиля. Да-да, с этого и начинал свою службу в Европе владыка, когда оказался в Париже. Потом для русских верующих выделили еще один гараж;. Потом и пустырь между гаражами отдали этим странным русским, которые не хотят ходить молиться в Нотр-Дам де Пари, в другие соборы, знаменитые на весь христианский мир, а молятся вот здесь, на окраине Парижа, в гараже, где нет ни окон, ни вентиляции, а престол сделан из простых досок. Да и что это у них за священник такой? Что-то невнятное произносит, поднимает как-то нелепо руки… В странном облачении, которое неплохо бы постирать и погладить… Но почему они так слушают его, почему плачут, когда он накрывает их епитрахилью и что-то говорит, почему уходят из этого подобия церкви счастливыми?