Марк Шагал (Вульшлегер) - страница 352

Но Вирджиния уже была посторонним человеком. А Вава лучше всех понимала, что даже золотая клетка не могла бы защитить Шагала от него самого. В 1984 году его здоровье пошатнулось: он больше не мог ходить, помощник по имени Андре возил его повсюду в кресле-каталке. Шагал продолжал писать и после того, как стал таким немощным, что не мог уже выходить из дома; в студию ежедневно приносили большие букеты цветов. Вава писала Шарлю Марку: «Вы единственный человек, который понимает, каково состояние Марка и о чем он думает в это время. Несмотря на то что он окружен помощниками и любовью, он страдает, потому что, как он говорит, он арестован; но как жизнь не выбирают и следует принимать вещи такими, каковы они есть, так это относится и к нам тоже». Вслед за выставкой в Фонде Маг, состоявшейся летом 1984 года, в январе 1985 года открылась большая ретроспектива живописи Шагала в Королевской Академии искусств в Лондоне. Как раз перед закрытием этой выставки, 28 марта, после того как Шагал провел день, спокойно работая в студии, у него случился сердечный приступ при выходе из лифта, и он скоропостижно скончался.

Шагал был суеверен и отказывался обсуждать свои похороны, и Вава, напряженно отвечавшая на вопросы, была некоторое время настолько потрясена, что (и это было нехарактерно для нее) не могла действовать. Ида тоже была не в состоянии организовать погребение. Мэр Сен-Поль де Ванс предложил участок на маленьком красивом кладбище, усаженном кипарисами, в конце деревни, и, к огорчению многих еврейских почитателей, Вава приняла предложение и похоронила Шагала на христианском кладбище. На похороны, состоявшиеся 1 апреля, пришли Ида и ее дети, пришел и тридцатидевятилетний Давид, которому не было дозволено сидеть вместе с семьей, и он стоял в углу и плакал. Не было никакой религиозной церемонии, но Жак Ланг, французский министр культуры, произнес короткую речь. Какой-то еврейский журналист попросил разрешения прочитать кадиш, Ида возражала, но ее сын Пит позволил, – когда гроб опускали в землю, этот молодой журналист стоял перед толпой и спокойно произносил еврейскую молитву об усопшем.