Запретный лес (Бакен) - страница 142

Он затронул щекотливую тему, чем немедленно навлек на себя поток пламенных возражений. Оппоненты цитировали не только Писание, но обратились к уставу Церкви. Один возопил, что речь идет о противлении, столь же грешном, как и чародейство. «Что сталось с почтением, кое должен питать юноша к своим отцам во Христе? — возмущался другой. — Ужель уподобимся мы Ровоаму, внимавшему желторотому юнцу, а не старейшинам, к коим перешла мудрость его отца Соломона?»

Вскоре Дэвид умолк. Он вспомнил, что ему подобает кротость, к тому же не видел проку в пустых спорах. Он почтительно подставил голову под удар, обрушившийся на нее в виде обрывков недавних проповедей от дюжины пасторов. Председатель призвал Суд к спокойствию.

— Прискорбно сознавать, что наш юный брат сошел с тропы Христовой, — произнес он голосом, полным сожаления и негодования. — Он как церковь Лаодикийская, о коей написано: «Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». Говорю вам, сэр, тот, кто не с нами, тот против нас; в день Страшного суда колебаться не будет дозволено. Долг Церкви следовать Его ясным заветам, и не найдем мы покоя, покуда не изничтожим зло, закравшееся в наши ряды. Станем гнать его, как Варак гнал колесницы хананейские до Харошев-Гоима, и уничтожим, как уничтожил он войско Сисары, до последнего человека. Вы одержимы заблуждением, и, покуда не раскаетесь, нет вам места в Земле обетованной. Уподобились вы Лоту, покинувшему свое племя и разбившему шатры у Содома, тогда как Церковь это Авраам, селящийся у дубравы Мамре, что в Хевроне, и создавший там жертвенник Богу[121].

Пресвитерий воздержался от вынесения приговора, решив обсудить его при следующей встрече, куда, если будет необходимо, вызовут свидетелей, но также учел и то, что священник из Вудили, признав вину, продолжает упорствовать в неповиновении, и посему священники единогласно заключили, что его следует отстранить от исполнения пасторских и проповеднических обязанностей и лишить всех связанных с саном привилегий. Приближалась зима, приносящая с собой бездорожье, отчего прихожан на службах ожидалось меньше, и Совет постановил, что отныне обязанности Дэвида будут исполняться мистером Фордайсом, который станет читать проповеди попеременно в кирках Вудили и Колдшо.

Дэвид ехал домой, не ощущая ни радости, ни грусти. Он не стыдился отстранения, но сердце болело от осознания, что от братьев во Христе его отделяет пропасть, а все надежды, год назад возлагавшиеся им на служение Господу, растаяли без следа. Он понимал, что оказался плохим священником, не способным, в отличие от других, на верность Церкви, являвшей собой дело рук человеческих. «Они извратили сами принципы разума и справедливости», — вспомнил он слова Монтроза, однако в большинстве своем эти люди были честными и набожными и их добродетели, в общем и целом, перевешивали их пороки. Несчастливая судьба столкнула его именно с их заблуждениями. Но если Церковь отринет его, с ним останется Христос: «Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора»