Запретный лес (Бакен) - страница 153

— Святые Небеса, это еще что такое?

— Можете сами повыведывать. Он жрец на шабаше, больше того, он и сам по себе вроде как Диявол. Вот поэтому вы видали, что в Лесу все ему кланялись и тыкались в него, как собаки. В Шотландии и до него были Цари-Дияволы. К примеру, при Якове Шестом это был Фрэнсис Стюарт, граф Ботвелл[123], эх, и славные у него имелись почитатели в Данбаре и у Басса.

— Но этот человек церковный старейшина! — воскликнул Дэвид. — Слова Писания не сходят с его уст, и не раз он обвинял меня в грехах.

— Такой вот он малый! И от лицемерия можно получать радость. И все же — все же! — зуб даю, Чейсхоуп не сомневается в чистоте своей души и верит, что сумеет свободно зайти в Рай с заднего двора. Эта ваша Церковь столь хитроумна в догматах, что человек может жиреть на собственных грехах, понося недостатки окружающих, ведь он избран, на него уже, как говорится, снизошла благодать и на Небесах заранее уготовано место. Сам я не разумею, как можно поклоняться одновременно Богу и Дьяволу, но есть и многие иные, что сделали это служение своей верой. У таких в одной верше Рай, а в другой — плотские соблазны: придет время помирать — они их отринут, не теряя уверенности, что то, что в первой верше, цело и невредимо. Чудное у них учение, и вряд ли я вник во все тонкости, но мне противно думать, что в это может верить честный человек, и хоть не раз меня пылко убеждали, что так оно и есть, у меня от такого мурашки по телу.

— Вы говорите не о христианской вере в избранность, а о ее извращенном варианте, — мрачно заметил Дэвид.

— Ну, нынче миром правит именно это ложное толкование. Церковь слишком широко распахнула пред грешниками врата благодати Господней, и все иные тропы к Престолу стали узки. Она изгнала простодушие, раскрыв объятия ханжеству, ведь природу человеческую не изменишь: ежели кто и объявит невинные радости грехом в глазах Божьих, люди радоваться не перестанут, но будут искать лазейки, сохраняя показное благочестие. Но заметьте, покуда удовольствие идет об руку с муками совести, оно перестает быть невинным. Достаточно капли чернил, дабы замутить чистую воду: вскоре человек начинает искать наслаждение покрепче. И вот люди, сидевшие пред вами на проповеди в кирке, уже отплясывают в Лесу, справляя языческие празднества, а человек, к коему прислушивается весь Пресвитерий, с головой погружается в такое нечестие, от коего даже простых солдат воротит. А все потому, что они в своем праве, как они это называют, у них нет сомнений в собственной богоизбранности. С чего бы им мучиться в раздумьях?