За дверью послышались шаги и голос Мазурина:
- Открывай!
Дважды щелкнул ключ в навесном замке, с грохотом упала железная перекладина, открылась дверь - на пороге стоял бледный Мазурин и из-за его плеча выглядывала посвежевшая после «учебки» физиономия товарища по партии, с застывшей гримасой осуждения.
- Докладывай, как все было! - потребовал Мазурин. - Честно и самым подробнейшим образом...
- Что с сержантом, товарищ младший лейтенант? - спросил прежде чем докладывать.
Мазурин ответил не сразу, видимо, раздумывал: сообщать или не говорить?
- С сержантом-то ничего - царапина на ребрах. Увернулся. Повезло обоим, суки! - Взвизгнул раздраженно: - Я тебе или ты мне должен докладывать?
Слава Богу, подумал с облегчением, и начал рассказывать, как все было.
Мазурин выслушал молча, угрюмо спросил:
- Почему мне не доложил? Или замполиту?
-Вы же не раз предупреждали: слушать и разбирать жалобы на сержантов не будете. Да и поздно было докладывать, - обреченно пожал плечами.
- Мало что говорил, а доложить был обязан! - Мазурин вскочил, как ужаленный, выругался матом, приказал каптерщику накормить, сводить, если надо, в туалет. Постоял минуту молча и озабоченно сообщил: - На ЧП выехал начальник политотдела полковник Белобородов. - Сплюнул в сердцах: - Велика честь! Хватило бы следователя с конвоем...
От приезда начальника политотдела ничего хорошего не ждал: факт есть факт, никуда не попрешь... Пришло глухое безразличие - чему быть, того не миновать... Кажется, уже не очень и жалел, что случилось: сколько же можно терпеть измывания, издевательства?! Скотина и та не выдержит. Рано или поздно, а должно было взорваться... Взорвалось и всю жизнь взорвало. Тюрьма... Нет, в тюрьму он не пойдет. И начинал думать, как использовать момент - ворваться в дежурку, схватить карабин, патрон, поставить точку... Но судить будут невиноватого парня за необеспечение сохранности оружия.. Надо придумать что-то другое... Принесенную каптерщиком «кирзу» отодвинул в сторону, выпил стакан мутного компота, надкусив кусочек хлеба. Не трогало, было невероятно безразлично, что товарищ по партии, коллега по «учебке» молчит враждебно, смотрит как на прокаженного...
Часа через три-четыре каптерщик появился вновь и передал приказ следовать в кабинет начальника заставы.
За столом сидел пожилой, крепкого телосложения полковник с голой, как колено, головой, зарубцевавшимся шрамом на щеке и голове. В стороне на стульях - мрачные, как после взбучки, Мазурин и замполит.
- Садись, сынок, рассказывай... - на удивление совсем по-штатски, мягко, даже доброжелательно встретил полковник. - Как тебе удобнее: мне одному или в присутствии младшего и старшего лейтенантов?