Наконец, появился водитель - белобрысый мужчина лет сорока, произнес что-то по-эстонски, завел мотор, и машина поползла по узким улочкам. Подошел к водителю, назвал свою остановку и попросил предупредить, чтобы не проехать, возвратился на свое место под безразличными взглядами пассажирок. Вскоре проблеснуло море, выехали на утрамбованную, ровную, как асфальт, гравийку.
В штабе, где получал проездное требование, по висящей на стене карте успел изучить эту дорогу. Она опоясывала остров, не отрываясь далеко от береговой линии, в том числе задранный вверх «хвост» полуострова Сырве, настолько узкий у основания, что линии дорог практически сливались. Здесь, немного левее - его прожекторная станция. Смех и грех: попал коту под хвост! Дорога таила опасность: проворонишь свою остановку - можно возвратиться туда, откуда выехал. Поэтому запомнил, даже записал для надежности название своей остановки.
Дорога, как и на карте, то бросалась к самой кромке моря, то отбегала и пряталась в рощицах с преобладанием невысоких кряжистых сосен, то прорезала малоконтурные, усеянные камнями поля, то поднималась по пологим склонам, то вновь бежала по равнине. Бросались в глаза частые заросли можжевельника - точно как на песчаных склонах в пойме Немана, только деревца покрупнее. Природа привлекала своей спокойной, неброской красотой. Конечно, эти мягкие, светлые островные пейзажи не шли ни в какое сравнение с мрачноватыми, болотистыми местами под Ленинградом, да и карельскими под Сартавалой, где начинал службу, - тоже. Там своя, особенная, строгая красота - высокие, стройные ели, замшелые скалы, прозрачные озерца в каменных ложах, еще издали отдающие холодком. Строго, степенно, величественно, а для души чего-то не хватает. Света, тепла, что ли... Проплывающие за окном неброские сааремские пейзажи успокаивали, приглушали тревогу, саднящий душу страх перед неясным будущим.
Невольно стал прислушиваться к приглушенным сдержанным разговорам в салоне. Не понимал ни слова, но звучание речи с взрывными «о», обилием гласных, мягких согласных звуков ласкало слух, свидетельствовало о не совсем обычной напевности эстонского говора, который практически слышал впервые - не считать же языком казенные объявления по хрипатым репродукторам на железнодорожном вокзале в Таллинне и на пристани, передаваемые по-эстонски и по-русски русскоговорящими дикторшами. Можно было, конечно, услышать эту речь в автобусе по пути в Кингисепп, но у них тогда была своя веселая армейская компания.
Громко, но сдержанно заговорила пожилая пассажирка во втором ряду. Видимо, она затронула волнующую всех тему - посыпались голоса отовсюду, энергичные, со смешком. Вслушался: как мило звучат распевные звуки «си-и», прононсные «а-а», импульсивные «я» и спокойные «иа», звонкие взрывные «р»! Подумал: если все будет нормально, еще куда-либо не перебросят, за два года обязательно выучит этот красивый язык. Два года... Боже мой, как еще долго!..