Пока карьер был рядом, дело шло споро - отсыпали, утрамбовали ногами добрый километр дороги, но по мере удаления от карьера темпы замедлялись и замедлялись. Кто-то подсчитал, что отсыпать все сорок восемь километров вряд ли успеют до демобилизации. А тут откуда-то возьми и навались напасть: позакладывало глотки, да так, что даже компот пить трудно, бросало то в жар, то в холод, трясло, как в лихорадке. Свалило даже капитана Трунова. Под лазарет оборудовали три финских дома, поскольку заболели почти все поголовно. Молодцом держался лишь фельдшер Цимбал. В наличии у него было всего два лекарства - градусник и какие-то ужасные, причиняющие нестерпимую боль уколы. Одни переносили ее с подобающим мужеством, другие умудрялись стучать по градуснику, чтобы быстрее избавиться от цимбаловой экзекуции. Один хитрец настучал так, что Цимбал влепил пять уколов подряд, а на шестом бедолага не выдержал - признался.- А я подумал, уже окочурился, - сказал Цимбал, держа в руке заправленный шприц, и обратился к следующему: - А ну мигом спускай подштанники!..
Вскоре ударил крепкий морозец и в мгновение ока довершил начатую ими ударную работу. Прибыли машины с провиантом. А через два дня поступила команда срочно собираться с вещами - «учебка» перебазируется в Приветнинское. Никто не имел представления, где это Приветнинское, но название звучало, как музыка, всех охватило радостное возбуждение.
Догрузились в крытые брезентом машины и на полустанке Ворсола вместе с капитаном Труновым, старшиной Мадюдей, сержантами сели на проходящий поезд, прибыли на знакомый ленинградский вокзал. Здесь на перроне их встретили незнакомые капитан и сержанты. Построили, сделали перекличку, Трунов передал новому начальству документы и, не попрощавшись, вместе с Мадюдей и сержантами растворились на людном вокзале.
Новые командиры повели строем по городу на другой вокзал, показав по пути серую бесформенную громадину штаба округа и ленинградского КГБ. Чтобы знали на всякий случай.
На следующий день были в желанном Приветнинском - кишащей, как муравейник, многотысячной «учебке», где их порассовали по учебным заставам и отделениям, укомплектованным ребятами чуть ли не со всех уголков Союза. Встретили здесь и земляков из Могилевской и Гомельской областей.
Мрачное болотистое Приветнинское, которому будто в насмешку кто-то дал такое название, страшно разочаровало. Меся липкую грязь на плацу, вспоминали карельскую природу, мертвую финскую деревню на пригорке у красивого прозрачного озера. И гречку, к которой на всю жизнь осталось отвращение.