- Монастырь или не монастырь - не тебе судить и решать, сержант! - сказал подчеркнуто сухо, даже резко. - Тундра мы здесь или не тундра - тоже не тебе судить. Знаем и о шефских связях. Они, кстати, - не только в том, чтобы собирать девок... - и обратился к Шпаковскому: - Сходи в деревню, оповести: пускай приходят все, кто пожелает...
Шпаковский с необычайной резвостью бросился выполнять поручение, а Соболев, Гоцицидзе, даже всегда сдержанный в эмоциях Бедрис взялись с радостным возбуждением наводить порядок в казарме, таскать с чердака доски, готовить временные скамейки, носить аппаратуру, прилаживать на стене полотнище экрана.
К назначенному сроку маленькими группками пришло человек двадцать - в основном молодые девчата, только несколько женщин в годах. Из тех, кого когда-то бесцеремонно выставил за дверь, узнал одну Марусю-Юту. Подмигнув лукаво, она присела скромно на край скамейки у плиты. Но первой явилась и заняла самое выгодное место по центру Лейда, введшая его осенью в конфуз. Когда движок уже заливался на всю околицу своим двухтактным трескучим голосом и киномеханик настраивал луч проектора на экран, в дверь деликатно постучали, и на пороге появился... белогвардеец! Кого-кого, а его не ждал, удивленно переглянулись даже девчата. Поздоровался и как к старому знакомому обратился:
- А мне можно?
- Почему же. Присаживайтесь, где удобнее.
Фильм был революционно-патриотический с образом Ленина. Экран не очень захватывал девчат - больше обстреливали взглядами незнакомых Бедриса и Гоцицидзе, похихикивали, а те замечали это и сидели, как на горячей плите. Был, пожалуй, один внимательный зритель - белогвардеец. Боковым зрением он, Бакульчик, наблюдал за ним и думал: хорошо, что пришел, пускай припомнит, полюбуется, как их чехвостили...
Прошли титры, погас экран, вспыхнул яркий до боли в глазах свет. Зрительницы дружно вставали, сдержанно благодарили и удалялись за дверь. Не спешил лишь белорвардеец. Чувствовалось, что ему хочется пообщаться. Может, желает поделиться впечатлением о фильме? Интере-есно-о! Очень интересно...
Старик подошел к полочке с книгами:- Можно взглянуть?
- Пожалуйста...
Заметив томик Есенина, искренне удивился, взял в руки, повертел, достал из кармана старомодное пенсне, полистал, внимательно и долго рассматривал содержание, всмотрелся в мелкий шрифт выходных данных, бережно поставил на место и, не скрывая радостного возбуждения, сказал:
- Значит, пришло время! Наконец, и Сережу реабилитировали. Слава Богу! - и с озорной улыбкой спросил: - Ну, как вам Есенин, молодой человек? Нравится?