Может, и прожекторную станцию ликвидируют? Хотя вряд ли. Прожекторов, видимо, еще больше наставят - не управиться заставе с такими огромными флангами...
Но это его уже должно меньше всего волновать. Его задача: учить, учить и еще раз учить. Приедешь домой, а там разные штатские заботы и хлопоты, времени на учебники не выкроишь...
От деревни к морю шла женщина с ведрами в руках. Приблизившись, узнал и почему-то удивился: Айна?!
Айна переняла его у самого берега, мило улыбнулась и, на удивление, поздоровалась на хорошем русском. Ответил по-эстонски:
- Тэрвис, тэрвис!
- Белье собралась пополоскать. Погонишь или позволишь? - взглянула озорно, с легким лукавым, кокетливым вызовом.
Ее милое кокетство возбудило в душе игривых чертят, настроило на шутливо-фривольный лад.- Поцелуешь - позволю, нет - прогоню... - сказал по-эстонски - даже в шутку по-русски произносить такое было неловко.
- Вот тебе поцелуй! - смеясь, погрозили скрученной мокрой наволочкой.
- О-о-о! Да это пострашнее атомной бомбы. Сдаюсь! - игриво поднял руки вверх и пожалел, что брякнул о поцелуе: подумает, что пристает, набивается в ухажеры, а броситься в дела амурные на последних днях службы, перед такой желанной встречей с Галей не было ни желании, ни смысла, даже с такой симпатюшкой, как эта эстоночка. Сказал, уже совсем серьезно: - Да мой, полощи, Айна, сколько хочешь. Успехов тебе. Тэрвис! - помахал рукой и пошел своей дорогой.
Боковым зрением заметил разочарование на ее лице, и появилось желание остановиться, попикироваться шуточками, поскалить зубы, но в его сегодняшних планах были не шуточки с Айной, а два раздела «Истории КПСС», - не проштудировав этот фолиант, со знаниям в объеме средней школы можно и не соваться в институт. Шел и почти все время чувствовал на себе Айнин взгляд, но не оборачивался, и лишь уже на островке, будто по приказу повернулся машинально. Айна, подняв высоко над головой руку, приветливо помахивала ею. Он сделал то же самое и побрел к своему логову.
Учеба шла туго - что-то мешало сосредоточиться на историческом значении Великой Октябрьской Социалистической революции. Едва начинал вникать, осмысливать глубину ленинских оценок, как будто назло перед глазами возникала изящная, плотно обтянутая легким цветистым платьицем Айнина фигурка с поднятой для приветствия рукой. Как мог, отгонял это наваждение, а оно лезло и лезло Айниной озорной, с лукавинкой усмешечкой, ее разочарованием, что он уходит. Возвращался с островка под вечер недовольный собой - ничего толком и не взял из «Истории КПСС», день пропал зря. С таким учением и загудеть под все фанфары не мудрено на вступительных экзаменах...