А г а т а. Черта с два! (Чихает.) Кошмар! Отодвиньтесь, всех заражу.
П о л к о в н и к. Сейчас придет Ведеркин.
А г а т а. Боже мой, как у вас уютно! Словом, меня торпедировали.
А н а с т а с и я (в ужасе). Вас, Агата?
А г а т а. Главное, чтоб Паша не испугался. Когда он придет, я спрячусь за ширму, а вы его подготовьте. (Весело.) А то он сойдет с ума. (Егорушкину.) Правда?
Е г о р у ш к и н. Обязательно сойдет с ума.
А г а т а. Вас надо поздравить, Петр Сергеич. Мы все читали статью. Я англичанам переводила ее… Они ахали и кричали: «Бьютифул! Бьютифул!» Я так рада за вас.
Е г о р у ш к и н. Погодите! Рассказывайте по порядку. Что у вас там вышло…
А г а т а (прихлебывая водку из стакана). Это было очень величественно. Из незамерзающего порта Мурманск возвращался на родину выгрузивший канадские танки корабль «Квин Анна Болейн». На нем плыла в Англию группа советских летчиков и их очаровательная переводчица Агата Маврикиевна Ведеркина, звонкий смех которой то и дело раздавался на корабле там и сям…
С а ш е н ь к а (в восторге). Прекрасно, Агата, прекрасно!
А н а с т а с и я. Лавры мужа-писателя не дают покоя его супруге.
А г а т а. Дайте мне чаю и кальцекса. Одним словом, только мы прошли Нордкап, этот проклятый Нордкап… Нет, было прекрасно, мы заводили патефон, ели шоколад, учили английских матросов петь «Вот мы идем, веселые подруги…». Только мы прошли Нордкап, этот проклятый Нордкап… Я пробыла в воде не больше двадцати минут. Это было довольно противно. Никогда не думала, что в горячем течении Гольфстрим течет такая холодная вода. Обман! Мы цеплялись руками за какие-то обломки, бочки, все, как полагается, потом меня подобрал катер. Караван ушел. Он шел полным ходом, ни на минуту не останавливаясь, все время вперед. Что бы ни происходило с другими кораблями, только вперед — таков закон… Катер доставил нас на встречный миноносец «Рояль-Стар», на котором мы благополучно и прибыли в незамерзающий порт Мурманск. Здравствуйте! Англичане меня одели, а сегодня, прочтя очерк Гомера — Ведеркина, передали для вас, Петр Сергеич, эту бутылку ямайского рома, в знак восхищения вашим подвигом. (Достает из куртки пузатую бутылку и передает Егорушкину.)
Е г о р у ш к и н (берет бутылку). Ну, держись!
А н а с т а с и я. Нет. Мы ее выпьем, когда ты, Егорушка, будешь очень счастлив.
П о л к о в н и к. Верно. Не стоит мешать с водкой.
Е г о р у ш к и н. Ладно. (Пишет карандашом ка этикетке бутылки.) «Выпить, когда буду очень счастлив».
А н а с т а с и я. Но, Агафон, дорогой, вам надо переодеться.