Тётя Зина, хозяйка, всплеснула мокрыми руками — как раз чистила картошку к ужину, — полезла через разбросанные у плиты сырые поленья целоваться.
Марийка вынула ей большую стеклянную банку яблочного повидла, сама варила в Решме, большой клубок серых домашних ниток — подарок от мамы. Тётя Зина нитки решительно отложила в сторону, дескать, сама себе что-то свяжешь, душегрейка к зиме во как пригодилась бы, в ответ Марийка показала ей ещё один пушистый клубок, вынула пару толстых шерстяных носков. Порешили так — Марийка свяжет себе жилетку, а что останется, возьмёт тётя Зина.
За суетой не заметили, как на кухню вошла чернобровая девушка, коротко стриженная, в стираной гимнастёрке, подпоясанная новеньким брезентовым поясом.
— Вы Марийка, я вас узнала, — сказала она звонким голосом, отделяя слова друг от друга.
— Это новая жиличка, — быстро и как бы виновато произнесла тётя Зина. — Нина привела, и деньги мне уже уплатили, в бухгалтерию вашу вчера ходила. Вместо Ани будет, я так поняла. Ани-то всё нет и нет. Может, назад в Сегежу поехала, две недельки-то всего пожила, а привыкла я к ней…
— Кто распорядился? — поджав губы, спросила Мария, сверля глазами новенькую.
— Сам товарищ Могикан. В тесноте да не в обиде, сказал. И ещё добавил — вам подруга нужна.
— Вот как? Ну, добро, поживём-покрутимся. Давай лапу, будем знакомы. Тебя-то как звать-величать?
— Галя меня зовут, а фамилию, сказал Могикан, без надобности не надо лишний раз произносить.
Марийка снова кольнула глазами новенькую, вдохнула резко в себя воздух, хотела завестись, да вдруг зашлась смехом, который ни тётя Зина, ни Галя не поняли.
— И я такой была, — сказала она, отсмеявшись. — Полгода назад всего. Ты пионервожатой до этого работала, что ли?
— Точно, а как вы узнали?
— О, это сложная наука. Тебе уже говорили о деталях? О деталях в нашем деле? — подчеркнула заговорщицки Марийка.
— Говорили, — гордо произнесла Галя.
— Ну, вот и славно. Так намекнуть о деталях? Ты голову держишь так, будто у тебя на шее красный галстук, и слова ты произносишь радостно и чётко.
— Разве высоко поднятая голова недостаток?
Марийка сдёрнула берет, мотнула свалявшимися волосами и, ничего не ответив, прошла в комнату. Остановилась в проходе, положила вещмешок под свою кровать, погладила на Галиной койке подушку, вспомнив, как здесь молча первые дни лежала, поджав под себя ноги, Аня. Марийка причесалась, вышла на кухню, наотрез отказалась от чая, взяла пустой чемодан, сунув туда банку самодельного повидла, и пошла к Нине Лебедевой. У неё и осталась ночевать — не хотелось уходить от печурки, от жёлтых бликов, пробегающих по стенам, от душевного разговора.