— Пожалуйста, передайте Жандораку. Спрячьте подальше и не вздумайте воспользоваться…
— А почему бы и нет? У вас, конечно, ложа бенуара? — спросил игриво лётчик.
Марийка, нагнув голову и крепко сжав зубы, стала застёгивать карман гимнастёрки, и тут вмиг посерьёзневший лейтенант увидел, как сверкнула тёмной запекшейся кровью эмаль Красной Звезды.
— Это… Это… Да что ты понимаешь, — хрипло выдавила Марийка.
…Электрическая лампочка горела так тускло, что на складе стоял полумрак. Фомин, достав список из новой кирзовой сумки, по-командирски висевшей через плечо, беспомощно повертел его в руках, то поднося к самим глазам, то отодвигая, потом нехотя отдал Марийке.
— Русские сапоги, две пары, — громко прочитала она.
— Пусть сидора сначала выдаст, — остановил её Фомин. — Давай вещмешки, четыре штуки.
— Пошто вам четыре на двоих? — уныло спросил простуженный кладовщик, снимая с длинного шкворня связанные попарно кожаные сапоги.
Кладовщика этого Марийка раньше здесь не видела.
— Листовки, газеты возьмём, патроны, — ответила она, но её дёрнул за рукав Фомин.
— Ешь пирог с грибами, держи язык за зубами. Читай дальше.
— Портянки два метра, компас один, флаги красные две штуки, финский нож, перчатки шерстяные две пары…
Мария читала утверждённый Власовым список, а Фомин наскоро распихивал провиант по мешкам: 20 банок консервов, 10 плиток шоколада, две фляжки спирта, 3 килограмма масла, сухарей 14 килограммов.
Фомин придирчиво рассматривал, свежий ли шпик, не подмочен ли сахар, нюхал табак, тряс под ухом коробками спичек, заменил зачем-то хозяйственное мыло на туалетное в бумажках.
С полными мешками они уже не пошли домой, а направились прямиком на остров Ковжино, в домик, ещё с утра заботливо протопленный Ниной Лебедевой.
После полудня ходили в тир спецшколы, пристреливали личное оружие. Марийка выбрала пистолет ТТ, Фомин, многозначительно хмыкнув, взял себе наган, лихо провёл пятернёй сверху вниз по барабану.
— Этот старичок надёжнее. Патрон — вот он, перед глазами, картина ясная, а там — в рукоятке, возьми-кось сосчитай, когда в бою палить начал.
Вечером их принял Куприянов. У большой зашторенной карты сидели Власов и Андропов, ближе к столу — полковник Поветкин. Куприянов попеременно — то вслух, то про себя — читал «Оперативный план», иногда подчёркивал что-то карандашом, обращался к Власову.
«Для выполнения задания, — еле слышно читал Куприянов, — товарищу Фомину даётся партийная кличка „Иван“, которой он пользуется в течение всего времени пребывания в Сегозерском районе. Этой же кличкой пользуется товарищ Мелентьева в случае, если по каким-либо причинам Фомину самому не удастся попасть к Богдановой. Товарищ Мелентьева говорит тогда: „Я от Ивана“. Разыскав секретаря подпольного райкома Богданову, „Иван“ называет себя указанной кличкой и говорит ей пароль…»