Хаитов горячился и доказывал своё:
— А если ваш пропуск на передвижение по дороге Петрозаводск — Вознесенье уже прокис? Вы подали его патрулю, а он не видит в нём нужного условного типографского знака — чуть выдвинутой строки или запятой, и вот уже включён секундомер, сейчас вас будут брать, сейчас повяжут. Ну-ка, прорепетируем эту сцену из балета «Лебединое озеро». Сержант Ризин, ко мне с пятью красноармейцами. Вы, Яковлев, старший разведгруппы. Ваша задача упредить нас на секунду, но не пороть горячку. Понятно? Вот здесь мы и встретимся через десять минут. Пистолеты разрядить, ствол проверить и показать лично мне. Мы, сержант, оружия не применяем, наша задача взять их всех четверых живыми.
Хаитов внимательно заглядывал в патронник, для верности ещё совал туда палец, потом, возвратив всем оружие, ушёл со своей группой в лес.
Они встретились не на полянке, залитой солнцем, как намечал Хаитов, а перед ней, так задумал Яковлев.
— Seis! Partio. Papereiden tarkastus[5], — довольно чисто произнёс Хаитов, беззаботно улыбаясь.
Первым стоял Яковлев, чуть сзади Марийка, за ней, ближе к толстым соснам, Анна и Маунумяки, которые должны были спрятаться за деревьями и «открыть огонь».
Хаитов внимательно осмотрел финский паспорт Яковлева, Марии, передал их Ризину, тот полистал, почитал и вернул их владельцам.
— Ваши документы в порядке, — сказал весело уже по-русски Хаитов. — Можете идти в свою Матвееву Сельгу. Счастливо. На пути ничего подозрительного не видели, следов каких, кострища с обрывками русских газет?
Отделение Хаитова посторонилось, пропуская группу Яковлева, и пошло вперёд. Обескураженные Мария и Яковлев ничего не поняли в этой игре. Красноармейцы проходили равнодушно мимо, о чём-то переговариваясь между собой, будто им не было дела до встречных, и когда двое последних поравнялись с Яковлевым, где-то сбоку совсем рядом заржала лошадь. Яковлев от неожиданности обернулся на звук, понимая с запозданием, что никаких лошадей здесь все эти дни не было, Мария, инстинктивно почуяв опасность, всё же успела выхватить из кармана пистолет, но «выстрелить» ей уже не дали — в одно мгновенье Яковлев и Анна лежали на земле, Маунумяки и Мария стояли с заломленными за спину руками.
— Видите, какие печки-лавочки, — пробурчал хмурый Хаитов, — а вы, небось, думали, армейская разведка — грубая работа, коновалы. Мы — ювелиры, комар носа не подточит.
Следующий день с утра до позднего вечера они снова провели в лесу и на стрельбище. Обмундирование истрепалось, руки исцарапались, Маунумяки рассёк себе лоб, а Марийка слегка подвернула ногу. Приплелись из лесу, умылись, наскоро поужинали и улеглись спать. В два часа ночи их разбудил Хаитов. Не зажигая лампу, быстро собрались, сели в грузовик, где уже было полно красноармейцев, и незаметно выехали из села.