— Да, я могу в это поверить. Теперь, полагаю, вы испытываете столь же естественное любопытство и хотите знать, что же все это такое?
Таппенс смутилась еще больше, и ее речь стала немного бессвязной.
— Ну… ну конечно… То есть… я понимаю, что все это большой секрет… и что нам не надо задавать вопросы, потому что вы все равно не сможете рассказать всего… Я все это прекрасно понимаю.
— Напротив, это я хочу задать вам вопрос. И если вы сообщите мне интересующую меня информацию, то мне будет очень приятно.
Таппенс уставилась на него широко открытыми глазами.
— Я не могу себе представить… — Она замолчала.
— У вас есть какой-то список. Так, по крайней мере, сообщил мне ваш муж. Он не стал рассказывать, что это за список, — и был абсолютно прав. Список — это ваша личная тайна. Но я тоже не чужд любопытства.
И вновь его глаза блеснули. Неожиданно Таппенс поняла, что мистер Робинсон ей очень нравится.
Несколько мгновений она молчала, а потом откашлялась и стала рыться в своей вечерней сумочке.
— Все это очень глупо, — сказала миссис Бересфорд. — Даже не глупо — это настоящее сумасшествие.
— Сумасшествие, сумасшествие, — совершенно неожиданно отреагировал мистер Робинсон. — «Да, в наше время весь мир сошел с ума». Так говорит Ганс Закс, сидя под старым деревом в моей любимой опере «Мейстерзингеры»[95]. И как же он прав!
Он взял в руки листок бумаги, который ему протянула Таппенс.
— Если хотите, можете зачитать вслух, — сказала она. — Я не возражаю.
Мистер Робинсон взглянул на листок, а потом протянул его Криспину.
— Ангус, у вас более звонкий голос, чем у меня.
Мистер Криспин взял бумагу и вполне приличным тенором с четкими интонациями зачитал:
— «Черная стрела», Александр Паркинсон, «Мэри Джордан умерла не своей смертью», викторианские фаянсовые табуреты Оксфорд и Кембридж, «улыбка — курица — вот те на», Кэй-Кэй, желудок Матильды, Каин и Авель, Любимая.
Он замолчал и посмотрел на хозяина вечера, который повернулся к Таппенс.
— Дорогая моя, — произнес мистер Робинсон. — Позвольте мне вас поздравить — у вас удивительный ум. То, что от этих улик вы смогли добраться до ваших окончательных открытий, совершенно невероятно.
— Томми мне тоже серьезно помог, — напомнила Таппенс.
— Ты же сама меня во все это втянула, — заметил Бересфорд.
— Он провел прекрасные исследования, — с уважением заметил полковник Пайкэвей. — Дата переписи была для меня крайне полезна.
— Вдвоем вы отличная пара. — Мистер Робинсон еще раз взглянул на Таппенс и улыбнулся. — И все-таки — хотя вы и не проявили никакого нескромного любопытства, — я полагаю, что вы хотите знать, в чем же тут было дело.