Голову имеет покатую, с вепрем схожую, но без клыков торчащих, но нос пятачком, како у вепря…
И ядом тот упырь истекает очень сильным. Яда того меньше одного грана нужно, чтобы убить человека, и противоядие неизвестно. Однако, ежели заболевший жив будет, то в другой раз от яда не умирает.
Бестиарий тварей кромешных и навьих созданий, собранный монахом Муромской волхвической школы Федором Борецким.
«Губернские известия». Нижний Новгород. 8 червена 7358 года
Анисья Вяльцева, мещанка пятидесяти трех лет, принесла жалобу волхву Михайловского уезда на бесчинства, творимые на ее подворье домовым и пригретой им кикиморой, что совершенно лишили семью сна, а подворье – всяческого порядка.
Волхв Никифор, согласно указу государя о «Нежити малой», спешно прибыл на подворье и, увидев полную правоту мещанки Вяльцевой, тотчас изгнал домового прочь, а кикимору развеял как существо зловредное и норов свой показавшее.
В Медведевск входили после полудня, когда тучи заволокли небо серой пеленой, грозясь пройти долгожданным дождем. Сам город, судя по рельефу, находился там или примерно там, где в оставленном мире располагался Городец, в семидесяти километрах от Нижнего Новгорода. Только был Медведевск куда крупнее Городца девятнадцатого века, и по окраинам стояли высокие наблюдательные вышки с тремя ярусами для стрелков, окруженные двухметровым частоколом. Своеобразные мини-крепости, отмечавшие край городской черты.
Дома в городе были в основном деревянные, но много и каменных строений, и домов с каменным первым этажом.
Горыню поселили на подворье[15], выделив на удивление чистую комнатку на втором этаже трехэтажного дома, где на первом были трактир и службы, а на втором и третьем – комнаты постояльцев.
Покидав вещи, Горыня сразу отправился в Серебряный приказ, который в этом мире был чем-то вроде банка. Принимал на хранение деньги и выдавал именные пайцы, которые можно было обналичить в любом месте государства и даже в некоторых других странах. Взамен денег вынесли небольшую прямоугольную серебряную пластину с дыркой и затейливым тисненым рисунком, потом укололи палец и, размазав кровь Горыни по металлу, дождались, когда та мигнет синим свечением. Потом сделали оттиск пластины в книге и отдали пайцу новому владельцу.
«Средневековье, блин, – ворчливо прокомментировал Горыня увиденный способ идентификации владельца. – Что дальше? Интернет на блюдечках с яблочками и вещательные станции с диджеями – котами-баюнами?» Но ворчал он, скорее, по неизжитой еще стариковской привычке, примеряя новый мир на себя и осознавая, что кое-где этот мир ему тесен, а кое-где совсем не укладывается в понятные рамки.