* * *
Вся информация из ректората была во временно недоступном мне формате, и все бумаги были отложены в сторону до востребования. Не желая напрасно терять время, я раскрыл ноутбук – ещё ночью я отметил огромное количество писем в электронной почте. Пора было возвращаться к жизни. И первые же сообщения заставили меня занервничать.
Род Хаттори продолжал войну. И в то же время получил передышку: в разборки аристократов вмешался император.
Причиной послужил последний контракт «Хаттори-Групп» и «Маэда-Индастриз» с министерством обороны Японской империи. Расчёт Такэда строился на одном точном, выверенном ударе, после которого обезглавленные компании попросту перешли бы в собственность победителя. Чудесное спасение наследника Хаттори смешало нашим врагам все карты. Особенно, если учесть, что в этом спасении прямое участие принял не кто иной, как официальный посол Российской империи – Андрей Бельский. Старый друг семьи Хаттори и весьма влиятельный, опытный политический деятель.
В итоге разразился скандал. Клан Такэда отмёл обвинения в беспочвенной агрессии, предоставил доказательства якобы произошедшего конфликта между свободным родом Маэда и кланом Такэда, но в уже сложившейся и очень некрасивой ситуации это не принесло необходимых им плодов. Рейдерские группы клана Такэда наткнулись на предельно вежливых чиновников Имперской канцелярии и, обменявшись любезностями, откланялись. До окончания контракта с министерством или моей преждевременной кончины обе компании находились под прямым протекторатом императора. Но палка, как известно, имеет два конца.
Протекторат не распространялся на слуг обоих родов, не распространялся на прочее имущество и уж тем более не давал никаких гарантий лично мне. Война продолжалась. После ожесточенного штурма захвачен замок Канадзава, защищавшая его родовая гвардия Маэда полностью уничтожена. Поместье моей семьи предано огню, а от военных сил осталась горстка людей. Сухая статистика последнего отчёта тяжким грузом легла на мои плечи. Разгром. Сотни погибших воинов и гражданских.
Ярость. Всепоглощающая, безумная, опаляющая душу. Лишь усилием воли я смог сдержаться – аудитория начала заполняться кадетами, и воспитание всё же взяло верх, только заскрипели стиснутые зубы и побелели костяшки сжатых в исступлении кулаков. И больше ничего. Самурай не должен показывать своих эмоций. Следовало помнить об этом. Все решения я отложил на вечер.
Кадетов становилось всё больше. Они вваливались шумными компаниями и поодиночке, весело гомоня или заспанно хмурясь. Неудивительно, что меня заметили почти сразу же. И очень быстро на мне сконцентрировалось основное внимание.