Лафит, все это время внимательно слушавший подперев морду лапой, задумчиво покивал.
— Гладко, сладко, с вложенным смыслом, — он выпустил красивое колечко дыма, — но ты, Кроу, кое-чего не понимаешь.
— Чего именно?
— Если я помогу тебе, то пойдут слухи. Они пойдут, уж поверь моему опыту. Скажут — Лафит продался легавым, Лафиту нельзя доверять, он потерял хватку и сдал человеческого ребенка 13 участку. Знаешь, что это будет означать для меня и моей немалой семьи? Всем моим дедушкам, бабушкам, красавице Шарлотте, моей супруге и всем нашим с ней двенадцати отпрыскам?
Ясно. Все сразу стало ясно, и то, что он ничего не скажет, и то, что из следов у меня остался только запах чертовой «Иранской яшмы». Чертов Старый с его новыми гангстерскими понятиями о криминальной чести.
— Но! — Лафит оттопырил рыже-золотой палец с острейшим черным когтем. — Я дам тебе кое-что, детектив Кроу и ты останешься мне благодарен. Ровно тот результат, что ты только что так красиво описал, так красиво, что мне захотелось обнять тебя и пригласить в гости Ты любишь пироги с ревенем? В этой варварской стране их умеет делать только моя прекрасная Шарлотта.
— Я люблю блины, Лафит. — Было жаль потраченного времени и несбывшихся надежд. — Но благодарю за приглашение. Так что же ты хочешь мне всучить вместо необходимого?
Лафит подмигнул и отвернулся, окутавшись дымом. А Чернобурый, стоящий все также рядом, зашептал, очень странно и тихо, но так, что мне слышалось каждое слово:
— Мы ждали кого-то из вас, легавые. Нам тоже не нравится кровь на улицах, но лезть в это мы не станем. Мы думаем, что убийства и пропажа кое-кого из Старых связаны. Вам никто этого не скажет, но Старые пропадают. Иногда полностью, иногда оставляя куски от себя. Выпотрошенные туши, откуда извлекли все нужное. Старое негритянское кладбище, Кроу, тебе нужно туда. Это все. Уходи.
Лафита напротив уже не оказалось. Он ярился и плевался слюной за карточным столом, умудрившись не пропустить раздачу. А когда я оглянулся, рядом уже не было Чернобурого. Вот такие вот дела…
— Уже уходите? — поинтересовался детина у входа, переместившийся внутрь.
— Да, вспомнил, что поставил вариться суп и не выключил конфорку.
— Доброй ночи, детектив Кроу.
Я ему не ответил.
Морось чуть утихла, зато ветер пробрал сразу до костей. Я поднял воротник, надвинул шляпу поглубже и отошел в темноту, нахохлившийся как мокрый ночной сыч. Козырек, опоясывающий «Эльдорадо» по всей длине, лениво ронял капли, но стоять было можно.
«Лаки» хрустнула, занимаясь от огонька, я затянулся, вдруг поняв — ни разу не закурил, пока был внутри. Нервы, напряженные с самого входа в казино, потихоньку расслаблялись. Разговор с некоторыми из Старых никогда не бывает «просто так». А уж с Лисами, по хитроумию, жестокости и кровожадности легко дающих фору макаронникам, так тем более.