— Молоко к кофе, юноша, — нахмурилась миз Роецки, — да поживее.
Парнишка был белым, но подействовало с той же убойностью, что на африта Соккоро из Гарлема.
— Ты первая. — предложил я, стараясь оставаться галантным. С Роецки это сложно, но можно.
— Надо же, Кроу разгадал мой хитрый план… — Роецки подарила юноше с кофе пронзительно-острый взгляд, сотворив чудо — кружку с кофе за три секунды. — Даже готова поверить в тебя, как детектива, а не личного любимчика вашего капитана, с чего-то вдруг решившего сделать тебя им.
Я не ответил на подколку. Роецки вообще порой как еж, у нее такой стиль.
— Суть в следующем, Кроу. — она протянула руку и вытащила мою «Лаки». — Ты слишком много куришь.
— В этом суть?
— Суть в другом, но будь добр — дыми своим дерьмом подальше от меня и не в закрытом помещении.
Осталось достать новую сигарету и начать крутить ее в пальцах у носа. Запах успокаивал.
— Чересчур серьезная каша заварилась вокруг этих убийств. — Роецки сморщила носик, отпила и уставилась на меня. Поверьте — взгляд почти прозрачных глаз Роецки, уставившихся на вас аки рентген, совершенно не просто выдержать.
— Эта девчонка из офиса мэра колыхнуло болотце, топившее в себя задержавшиеся рапорты, поздно заполненные отчеты коронеров и листки наблюдений патрульных. — Роецки постучала по столу пальцами. — Почти десяток тел за почти три месяца, по убийству на каждую неделю. Без разбивки на пол, возраст, место и остальное. Мы все профукали что-то важное и сейчас пытаемся нагнать чертов мясной поезд, улетающий все глубже, разбрызгивая вокруг себя галлоны крови.
— Пишешь стихи? — на всякий случай поинтересовался я. — Или, может быть, прозу?
— Ты дурак, Кроу, — фыркнула Роецки, — я о серьезных вещах, а тебе все бы шуточки.
— Ты же знаешь агента Смита? — неожиданно для самого себя спросил я. — Худой, высокий…
— И что? — она вдруг снова вцепилась в меня взглядом, цепко, как удав в кролика.
— Перед тем, как меня в первый раз подстрелили, Смит почему-то хотел меня задержать. Там, у Мен Хва. Он, еще двое, тех не знаю. И с того времени — все, ни слуху, ни духу. Вместо этого — присылают тебя, а ты молчишь, как ни в чем не бывало.
— У меня в крови много чего, Кроу. Но, запомни, я не люблю вот этих всяких выражений с твоей родины, как и просто не люблю русских. А еще мне очень не нравится, когда меня принимают за дурочку.
— Что?
Роецки отпила кофе, помолчала…
— Смит пропал две недели назад. Вместе с двумя парнями, все верно. И их не смогли отыскать даже с помощью Ковена… Черт, Кроу, почему ты молчал и почему не указал в рапорте?! В тебя, как я поняла, два раза подряд стреляли немцы?