И тогда он сказал:
– Ты поразила меня сегодня, когда признала своим сыном. До сих пор в душе все переворачивается, как вспомню. И вывести отсюда пообещала. Значит, ты все же человек, не просто ведьма темная. Так, может, и спутника моего, Саву, отпустишь со мной? Зачем он тебе? Он же крещеный.
– Ну, это мы поглядим еще, – улыбнулась Малфрида. И добавила с плотоядной улыбкой: – Я соскучилась по нему и хочу почувствовать его каждой выемкой своего тела, каждым кусочком плоти. И когда приласкаю его, когда раскроюсь перед ним, отдавая себя всю… Вот и проверю, насколько им Распятый владеет!
Добрыня невольно покраснел. Все же она бесстыжая! Родила сына невесть от кого, потом с кем только ни сходилась. На Руси сейчас таких, как она, волочайками называют и особо не ценят. А эта… ведьмой себя великой и свободной возомнила. Потому и сочла, что может мужиков с собой укладывать, чтобы… Ну, для чего, он уже понял.
Пока Добрыня раздумывал, Малфрида спокойно поясняла:
– Ты ведь не глуп, Добрынюшка, вот и должен понять, что если я двоих парней для Ящера потребовала – тебя и Саву, – то третьего просить будет уже слишком. Эти лапотники вятичи не ведают, что для любовной услады я их молодцев забираю, а не сразу в кровавую жертву. И явись я снова… могут и взбунтоваться. А мне сложностей с ними не надобно. Хорошо и ладно я тут свою жизнь устроила, так что ничего рушить в ней не стану. И чтобы все по-прежнему было, мне надо на время успокоиться, пожить обычной бабой, которую муж покрывает. Так что не проси за приятеля. Мой Сава!
Добрыня засмеялся. Смех у него был веселый, заливистый, зубы ровные сверкнули в улыбке. Малфрида посмотрела на него с удивлением. Он же сказал:
– Да не сойдется он с тобой! Готов поверить, что тебе даже со мной, сыном своим, сойтись плотски было бы проще, чем с Савой. Или не поняла еще? Но учти, ты для него мила станешь только в том случае, если веру его примешь.
Малфрида хмыкнула, скривилась брезгливо. Но Добрыня знал, как поддеть ее.
– Уж до чего хороша Забава была, однако мила Саве стала только после того, как о христианстве ей поведал да вызвал ответный интерес. К слову, а где сейчас сама девушка?
– Там, – махнула ведьма рукой в сторону лесных зарослей.
Добрыня отметил про себя, что говорить о девушке ведьма не намерена. И ему надо как-то исхитриться, чтобы вернуть сюда дочь волхва. Потому сказал с деланым задором:
– А вот давай его разбудим да узнаем, кого он выберет – тебя или дочь Домжара? Приведи сюда девицу, стань с ней рядом, и уж поверь…
– Поверить не проверить! – огрызнулась Малфрида. – Просто я знаю, что даже все эти годы, проведенные в забытьи, только я Глобе грезилась… Сам вскоре убедишься. И после этого больше не будешь морочить мне голову. Уйдешь – и все. К своим христианам удалишься. И забавно будет проследить, как ты им свое пребывание тут объяснишь. Так что не мни о себе много, богатырь Добрыня! И я еще посмеюсь, увидев, с чем тебе на Руси придется столкнуться, после того как ты понял, что такое волшебные чары!