Сава пришел первый, мрачный, усталый, и, не говоря ни слова, полез в избушку отсыпаться. Ладно, пусть парень отдохнет, но потом им все же надо решать, как быть дальше.
А позже, когда вновь темнота сгустилась, Добрыня впервые увидел самого Ящера.
Признаться, это было величественное и красивое зрелище. Ящер летел над кронами леса, длинный, огромный. Казалось даже удивительным, как столь большое тело может так легко парить над землей. Но отчего бы ему и не парить, когда у него три пары крыльев! Такого ранее Добрыня себе и представить не мог. А вот же – самые большие перепончатые крылья взлетали над плечами Ящера, другие, лишь немногим поменьше, были над хребтом, удерживали его чешуйчатое брюхо, а третья пара несла длинный извивающийся хвост. И взмахивали они так ладно и плавно, что огромный Ящер казался невесомым, как тополиный пух, парящий в воздухе.
Добрыня смотрел и глаз отвести от него не мог. И все же сорвалось невольно:
– Господи помилуй!..
Услышал ли Ящер упоминание в навьем лесу чуждого здесь Бога или просто как раз в этот миг повернул в сторону Добрыни свою длинную рогатую голову, только, казалось, от пронзительного взора его ярко светящихся желтых глаз ничего укрыться не могло. Почудилось Добрыне, что Ящер увидел его, узкий зрачок на миг расширился, а в следующее мгновение он откинул голову назад и взревел, глухо и утробно, а потом его голос на тонкий визг перешел. И полетел прочь, а Добрыня все стоял, зажав уши, – так гудело в голове от того пронзительного звука, который как будто проходил насквозь.
«И я порождение этого ужаса», – думал, цепенея, Добрыня. А потом и другая мысль пришла: «А кто же породил саму Малфриду?»
Он долго не мог заснуть той ночью. Думал о всяком. И все время вспоминал слова Соловейки: «Вот скажу, как ты кровно связан с тем существом, какое власть свою тут распространило». И получалось, что зря посадник поспешил прирезать волхва. Тот много чего знал. А теперь только и остается надеяться, что Малфрида наконец откроет ему то, о чем Добрыня и подумать страшится.
Малфрида пришла на другой день ближе к полудню, как будто ее приманил аромат готовившейся на костре похлебки. Грибная похлебочка, да с маслицем, да с пряными травами и чесноком – тут кто хочешь к котелку из чащи явится. Вот и она пришла, уселась рядом с ними как ни в чем не бывало, ела да похваливала варево, улыбалась довольно. Странная она все-таки. Даже не смутилась, когда Добрыня сказал, что видел ее в облике чудища.
– Знаю, – ответила. – Я тоже тебя заметила.
– Почему же не напала?