– Да только там, куда мы отправимся…
Добрыня не договорил. Там, куда они отправляются, колдовство такое сильное, что неизвестно – доходят ли оттуда мольбы до Всевышнего? И Добрыне становилось страшно, неуютно. Да только вида не показывал, работал молча и рьяно. Не хватало еще выказать при Саве, что великий советник князя Владимира трусит… К тому же умирать он еще не надумал. Так что поборется… сколько сил хватит.
В один из дней к избушке у озерца пришла Малфрида. Да не одна, а притащила с собой Жишигу. Добрыня человеческой душе даже обрадовался. Похлопывал волхва по плечам, помогал с тюками. Ведь Жишига был весь увешан мешками и тюками. Чего в них только не было: выделанные козьи и заячьи перегибы, шапки, онучи из добротной телячьей шкуры, а еще свертки с вкусно пахнущим копченым мясом, сушеные ягоды для отваров, сухари и злаки. А еще Жишига притащил им с Савой доспехи. Правда, странные, Добрыня таких отродясь не видывал. Где, в каких схронах они залежались у вятичей? Сплошная вываренная кожа да копытные панцири. Весь панцирь был из нашитых внахлест пластин, выточенных из копытной кости, наденешь – со стороны похоже на птичье оперение. А каковы на прочность? Добрыня рассказы о таких слышал, но проверить их в бою не довелось. И он все больше раздумывал о том, что Малфрида сказала: есть, мол, и кольчуга проклепанная самой живой водой, и шелом ясно-зерцало. Не говоря уже о мече-кладенце. В мешках же Жишиги даже ножей из болотной руды не было. Малфрида пояснила, что с кованым железом в навь не попадешь.
Жишига все крутился рядом, не уходил. Был бодр и прыток, как всегда после живой воды. Лопотал свои заклинания, подскакивал, порой и вопросы всякие задавал: дескать, они что, духами сделались? Как же они живут в нави?
– Может, ушлешь его? – не вытерпев, обратился к ведьме Добрыня. – Вертится тут, донимает. Какой прок от него?
– Пригодится, – только и ответила Малфрида.
Она все чаще уходила в лес. Понаблюдает за их работой – и в глушь лесную. А в ночи вновь пролетает крылатым Ящером, иногда смотрит, мерцая яркими желтыми очами. Однажды вдруг опустилась прямо среди озера, брызги подняла, взмахом крыльев воду взбаламутила. Жишига, до этого сладко спавший в избушке на дереве, вопить с перепугу начал, и Ящера это разъярило, кинулся, едва не снес жилище. Добрыне пришлось дубинкой огреть скалившееся чудовище, да самого отбросило при его развороте. Хорошо, что Сава сообразил схватить горшок с угольями, что под кореньями тлел для утреннего кострища, и запустил в Ящера. Чудищу подобное не понравилось, взвыл, улетел, широко махая шестью перепончатыми крыльями. После его исчезновения Добрыня с Савой еще долго гадали – что это было? Неужто Малфрида настолько не справляется со своей темной сущностью, что едва не погубила их?