— Так значит, я теперь не помощник делопроизводителя? — нудил грек. — И сколько рублей на минус?
— Двадцать пять.
— Вот перейду в таможенники, будут знать. У них на премиальных можно сколотить целое состояние! Помните, как я в Одессе?
— Сергей, брось жаловаться, — укорил помощника шеф. — Тебе и пособие выделили, и лекции скоро будешь читать кандидатам в городовые. Маузер лишний толкнешь. Живи и радуйся, покупай серебряные ложки…
— Ладно. Это я так, в шутку. Ноги ходят, и слава богу. Трудно далось мне это дознание.
— Да уж… — посочувствовал помощнику шеф. — Ты в полиции уже давно, и лишь одна контузия была. А тут подряд две дырки. Скоро меня догонишь такими темпами.
— Угу. Еще скалкой по голове настучали. Считайте, вторая контузия.
Сыщики посмеялись, потом Сергей посерьезнел:
— Вот с Лоренцевым мне непонятно.
— Что опять не так?
— Вспомните его банду. Литвиненко, Бубнов, другие — это же волки. Зверье, ничего человеческого в них не осталось. Но ведь командовать волчьей стаей может только волк. Самый злой и самый сильный. Как же они приняли главенство Максима? Он и меня, и вас пощадил. Жалко стало штучных людей убивать, вишь ты! Не похоже на обычаи хищников. Если он такой мягкотелый, почему волки не сменили главаря?
— Ну во-первых, стаей командует волчица, а не волк. Во-вторых, шайка Лоренецева во многом особенная. Он их всех лично арестовал, а потом отпустил. И не просто отпустил, а сбил в дисциплинированный отряд. Отпетые головорезы подчинились Максиму Захаровичу не как самому сильному, а как самому умному. Необычная банда, не похожая на остальные… Рассуди. На дело они ходили редко, зато риски оказывались минимальными. Это потому, что атаман все заранее разузнал, продумал, подготовил. Добычу брали такую, что сыщикам не подкопаться. Налетчики жили под своими именами, полиции не боялись. И при том денег полные карманы! Из захваченного атаман присваивал половину, а остальное ребята делили между собой. На пятерых! Десятки тысяч рублей каждому. Можно кататься как сыр в масле, кутить месяцами. Главное — не общаться с другими уголовными и слушаться вожака, он прикроет от сыскной. Где еще найдешь такую лафу?
Двое оперлись о гранитный парапет и долго смотрели: на дворец Меньшикова, Румянцевский обелиск, строгое здание Академии художеств. Потом Азвестопуло заговорил:
— А вот еще о чем я хотел спросить вас серьезно…
Помощник даже отодвинулся от шефа, набычился, как на допросе опасного преступника.
— Чего опять? — насторожился Лыков.
— Вы ведь старше меня намного. Скажите: в чем главная загадка жизни?