Услышав вопрос статского советника, Гревцов полез в стол. Они с Лыковым вместе дознавали кражи на железных дорогах, и с тех пор уважали друг друга. Иван Николаевич вынул журнал наружного наблюдения и зачитал его. Знакомые повадки… Все трое ведут скромный образ жизни. Связей с блатными не поддерживают, краденого барыгам не носят, в карты бешеных денег не просаживают. Прицепиться не к чему.
— А на что же они живут?
— Вот это вопрос, Алексей Николаевич. Загадка! Но деньжата у всех троих есть. И немалые. Кабысдох содержит брата-инвалида в Солодовниковской богадельне, в отдельной палате. Тридцать рублей в месяц стоит такое удовольствие. Толя Божья воля греет родню в деревне, недавно купил им лошадь и корову. Литвиненко только что вернулся из Кисловодска, лечил сифилис. При капиталах они. Однако сидят тихо. Умно, ох, умно…
Выйдя от журналиста, питерцы поймали в коридоре Телятьева и увезли его в «Метрополь». Там состоялось выездное совещание группы, как обозвал это Азвестопуло. Сыщики выпили море пива, спорили до хрипоты и в итоге кое-что наметили.
Подозреваемые имелись в изобилии, плохо было с уликами. Банда «Альфа» похитила двести тысяч рублей. Вряд ли налетчики хранят добычу в кредитных учреждениях. А еще где-то надо прятать оружие, средства грима и мощную мелинитовую бомбу. Где находится все это богатство? Слежка вещь опасная, опытные люди ее рано или поздно заметят. Если атаман банды — чиновник для поручений СПСП, он давно сообщил подельникам приемы наружного наблюдения. Хевра собирается раз в два-три месяца, делает стремительный налет, берет только наличные деньги и опять расходится. Атаман готовит все заранее и, скорее всего, в одиночку. Может, приставить хвост к главному подозреваемому, Лоренцеву? Заведомо бесполезно, это лишь насторожит его.
— Остается ждать и следить за ребятами, — констатировал статский советник.
— Скорее всего, они уже обнаружили слежку, потому и сидят тихо, — возразил Телятьев.
— Тогда я пойду к Заварзину и попрошу взять их в проследку своими филерами. Их у охранного отделения больше, люди там опытнее и лица не так примелькались среди блатных.
— А он согласится? — усомнился Азвестопуло. — В Варшаве, говорят, Пал Палыч отличился и быстро зазнался.
— Курлов прикажет, и не отвертится.
На этом и порешили. Ничего более умного в головы сыщиков не пришло.
Едва Лыков успел договориться с начальником МОО, как ему телефонировал из Петербурга взволнованный Лоренцев. Главный подозреваемый, похоже, сам ни о чем не подозревал и делал свое дело. Причем, как всегда, успешно. Он сказал шефу: