— Великолепный портрет, барон. Я так понимаю это тоже ваша родственница. Но какое мастерство, кажется эта девочка сейчас оживет!
— В нашей семье всегда старались доверять писать портреты только настоящим художникам. Это Эмма-Мария Шварцберг. Естественно, после замужества она сменила фамилию. Посмотрите внимательно, Милан. Вам она никого не напоминает?
Чех пригляделся к портрету внимательнее. Да, похожие черты лица он уже встречал, конечно сходство весьма, весьма отдаленное, но какое-то общее выражение, настроение…
— Генрих. Я слышал что Кира ваша родственница. Это правда?
Барон задумчиво рассматривал девочку на портрете. Потом повернулся к Новаку и покачал головой.
— Эмма сбежала из Вены с участником революционных событий. Она жила в Литве, потом несколько раз приезжала в Шварцберг. Вместе с сыном. Девичья фамилия матери Киры — Княжевич. Так что мы с ней действительно родственники, хотя и очень дальние.
Милан вновь повернулся к портрету. Да, черты девушки словно проступали через лицо на портрете. Похожая и одновременно другая.
— Но это только первое звено на пути ваших открытий, мой друг. Идемте дальше.
Они прошли еще через одну небольшую комнату, увешанную портретами и вышли в небольшой зал, где на стене висела только одна картина.
Девушка в черном платье немного растерянно смотрела на них с ростового портрета, опустив руки. На ее груди, чуть выше волнующей ложбинки в декольте черного строгого платья сверкал огромный камень.
Некоторое время мужчины молча стояли и рассматривали портрет, а потом, практически одновременно проговорили.
— Это он.
— Это она?
После произнесенных слов мужчины уставились друг на друга, видимо, стараясь понять смысл сказанных фраз. Первым пришел в себя барон.
— Это не Кира. Конечно, же не она. Присмотритесь.
И действительно, это тоже была не Кира. Фамильные черные глаза Шварцбергов, черные волосы, бледность, неуверенность. Кира была другой, насмешливой, уверенной в себе. В ней, казалось, было столько жизни, что хватило бы на нескольких. Если бы она поделилась этой жизнью.
— Эту женщину звали Софи.
Генрих подошел к портрету и провел по нему рукой, словно пытаясь почувствовать под слоем краски нечто скрытое взгляду. Милан ждал. Все происходящее до сих пор уже заставляло буквально затаить дыхание, но ведь это было только начало.
— Вы видите камень у нее на груди? Это и есть наш фамильный амулет. То, что я ищу.
Милан машинально отметил про себя то, что хозяин замка говорит не о поисках девушки. Камень действительно выглядел необычно, но ведь это был просто камень!