— Но девушка так похожа, даже больше чем Эмма!
Генрих, словно вырванный из внутренних глубоких размышлений поднял голову и вновь начал рассматривать лицо на портрете.
— Вы думаете? Они похожи… Все. Когда-то, в замок ворвались грабители. Во всяком случае, так думали многие. Камень, который вы видите на картине, исчез. А Софи Шварцберг — она была найдена мертвой на полу у своего портрета. Наш предок написал в своем дневнике, что ее смерть, видимо, была внезапной и безболезненной. Она улыбалась. Здесь же был найден и труп управляющего. Ужасно обезображенный.
Милан оглядел помещение совершенно по-другому. Когда-то, здесь произошло преступление, здесь бандиты шарили в поисках спрятанных хозяевами сокровищ. Здесь преданный слуга пытался закрыть грудью хозяйку от грязных лап темных личностей. Все это годилось для сюжета романа в мягкой обложке, если бы не ужасный конец. Теперь он не мог смотреть на лицо девушки, ведь такое могло случиться и с Кирой. “Не могло. Сейчас — нет”. Эта мысль, всплывшая, словно из глубин сознания, совершенно бессмысленная, внезапно успокоила его.
А Генрих подошел к следующей двери и достал ключ.
— А сейчас, Милан, главное. В этой комнате никто не бывал уже очень давно. Кроме меня, естественно.
С этими словами барон открыл и распахнул створку следующей двери, сделал приглашающий жест и комиссар последовал за ним в тайну.
Эта комната почти ничем не отличалась от предыдущих, те же маленькие окна; стены, оштукатуренные и покрашенные в белый цвет; деревянные доски пола. И картины на стенах. Картины, от которых его бросило в дрожь. Женщины на картинках были очень похожи. Очень. Могло даже показаться, что рисовали одного человека, только в разных платьях, разных фасонов, но обязательно черного цвета, с разными прическами. Рисовали разные мастера, разными техниками, но настроение было похожим. Печаль.
Милан начал читать надписи на закрепленных внизу картин табличках, и почувствовал, как его пробил холодный пот. Разные имена. Разные на всех портретах. И кроме схожести лиц изображенных женщин еще одно объединяло их все. Камень. Камень у каждой из женщин на шее. Он сверкал, играл огнями и, словно жил собственной жизнью. А в женщинах, в женщинах этой жизни, энергии не осталось. В их глазах не было света.
И еще. Его все время не покидало ощущение, что эти черты лица, это настроение ему знакомы. Он все это уже встречал, ощущал. Печаль в темных глазах была ему знакома. Милан вдруг вновь почувствовал прикосновение маленькой ручки. Такой нежной, и такой холодной.