Сидящая рядом Эда, заботливо похлопала меня по спине, а Эдмонд, тем временем глядя на меня исподлобья, наклонился к девушке и… издевательски смеясь, чмокнул ее чуть повыше плеча.
Я так крепко и яростно сжимала в руке вилку, что расслабившись от неожиданной развязки, невольно со всей силы ударила ею о дно тарелки. Велор нахмурился и напрягся.
— Эдмонд! — неожиданно прогремела Валери. — Прошу тебя, не веди себя за столом как дикарь!
Эдмонд с деланным удивлением и легким раздражением ответил.
— А разве что-то не так, матушка?
Тонкие брови Валери практически сошлись в одну сплошную галочку: так рьяно она нахмурилась.
— Сын, ты ведешь себя недостойно, — спокойно изрекла она, но в ее голосе был такой холод, что у меня по спине галопом пробежали мурашки.
Эдмонд злобно сверкнул глазами, очевидно устыдившись, но перечить матери не стал. Зато Велор, сидящий прямо напротив Эдмонда, развеселился не на шутку. Он взял стакан и, давясь от смеха, отпил. Эд сощурился и уставился на брюнета.
— Тебе есть что сказать, братец? — с угрозой в голосе тихо проговорил он, и за столом повисла гробовая тишина. Только Нина продолжала вяло ковырять свой ужин.
Велор не торопился с ответом, и я поняла: он издевается над братом, томя его ожиданием. Наконец брюнет, еще раз отпив, издевательски протянул.
— Эд, веди себя… — он помедлил. — Достойно. Не позорь семью!
Эдмонд ощетинился и, приподняв верхнюю губу, оголяя идеально ровные и белые зубы, зарычал. Велор же спокойно взирал на него.
— И это говоришь мне ты? — Эдмонд напрягся и слегка подался вперед. — Ты? Тот, кто втоптал имя нашей семьи в грязь? Тот, кто повел себя как трус?
Я удивленно уставилась на Эдмонда: такую холодную ярость я видела впервые.
Рука Велора, все еще крепко сжимавшая стакан, мелко задрожала, а старший брат, шипя, продолжал.
— Не смей говорить мне о достоинстве и чести, братец! Ведь сам ты в этом ничего не смыслишь!
Послышался треск. Стакан в руке Велора пошел трещинами и рассыпался в мелкую крошку, впившись сотней осколков в его ладонь. Мою правую руку тут же пронзила острая боль, и от неожиданности я охнула.
Брюнет так резко вскочил со стула, что тот жалобно скрипнув, завалился назад. Эдмонд тоже поднялся.
— Эй-эй!
Леонард тоже вскочил на ноги и предусмотрительно уперся одной рукой в грудь старшего брата, а другую вытянул в сторону Велора.
От парня тут же волнами начало расползаться успокаивающее тепло, но пыла мужчин это не остудило.
Я сидела с открытым ртом, как, впрочем, и Эдана. Валери же яростно отшвырнула лежащую у нее на коленях салфетку и поднялась.