Они переплетались друг с другом, вытесняли остатки телесных красок и рисовали злобный звериный оскал. Оттеняли и без того выразительные брови, сводя их к переносице в хмуром раздумье. Охватывали горло, сжимая в тисках, и напрочь останавливали дыхание, требуя подчиниться своей воле.
— Дыши, — прошептала я, взволнованно подавшись вперёд и безуспешно ожидая, что Велор вот-вот откроет глаза, и мрак схлынет. — Дыши, глупый ты Дракула!
Грудь Велора дрогнула, будто атакованная электроразрядом, но тут же опала, словно сердце в ней остановилось. Я испугалась.
— Ну же! — встряхнув брюнета за плечи, закричала я, и пламя, набравшись цвета, взвилось сильнее. Поднялось до самого потолка и волной, с размаху обрушилось на нас потоком жидкого золота.
Исчезли тени или же просто затаились до поры до времени, став невидимыми, я не понимала. Ослеплённая и прошитая жаром насквозь, я судорожно вдохнула и, набрав в грудь побольше воздуха, сделала единственное, чего требовала моя истинная натура: прильнула к холодным мужским губам и, заставив подчиниться, выдохнула всю страсть, что только во мне была.
На искусственное дыхание это мало походило, но лёгкие Велора в ту же секунду развернулись в спасительном вдохе.
— Ну же!!! — в запале ударила я кулаком в Велорову грудь.
Выдох. Несоизмеримо долгий, со стоном, а затем… глубокий вдох.
Я с облегчением засмеялась и, заключив лицо Велора в ладони, сама не заметила, как подстроилась в ритм и задышала в унисон. И это было хорошо. Это было правильно.
Наши с Велором настройки совпадали. Наконец совпадали! Все сомнения, накопленные за пару дней, вдруг сгорели без следа в очищающем пламени. Даже едкого дыма не оставив.
— Элиза…
Не голос, а рык. Грудной и опасный, но одновременно мелодичный и убаюкивающий.
— Я здесь, — свой голос едва ли писком мышиным не показался. — Я рядом, Велор. Ты только дыши.
Тонкие пальцы в ответ легли на мою ладонь, вдавливая и удерживая на щеке.
Тёмный зверь, что, без всякого сомнения, таился внутри, следил и настороженно принюхивался всё это время, наконец сдался. Наверное, вспомнил, что такое быть человеком. Что значит быть дома. Что значит быть любимым.
— Здравствуй, — с улыбкой промолвила я.
— Здравствуй, — по-прежнему не открывая глаз, тихо ответил Велор, и уголки тонких губ привычно дрогнули, заставив сердце забиться чуточку быстрее.
Это с каждым мгновением всё больше походило на транс. Всё вокруг данным давно исчезло, будто огонь, что вился плотной стеной, смел это за ненадобностью. Остались лишь мы вдвоём. Посреди пустыни, в эпицентре апокалипсиса.