Бранов недовольно поморщился, поежился, глянул на парочку, со счастливыми улыбками выходящую из бара, и все же взял бутылку.
– Пойдем присядем, – сказал он. – За домом двор есть.
Отчаянно втягивая голову в плечи, побрела за ним. И чего ему в тепле не сиделось?
За зданием, на первом этаже которого притулился бар, и впрямь оказался небольшой дворик, защищенный от промозглого ветра пятиэтажками. Бранов уселся на лавку и принялся не спеша цедить питье из бутылки. Я же на обледеневшие деревяшки присесть так и не решилась.
Бранов уселся на лавку и принялся не спеша цедить питье из бутылки. Я же на обледенелые деревяшки присесть так и не решилась.
– Что это? – ткнула пальцем в бутыль. – И зачем вообще? Кто такие Слышащие? Почему меня та странная девица назвала Слышащей? Это потому, что я говорила с этим, как его…
– Хаосом, – подсказал аспирант, снова прильнув к горлышку. Допив, закрутил крышку и сунул бутыль в покосившуюся, давненько не чищенную урну.
– Да кем угодно! Что это за тварь была? Что вообще происходит?
– Ты правда с ним говорила? – нагло игнорируя все вопросы, поднял наконец голову Бранов.
Хорошо, что фонарей было немного. Неловко было бы смотреть ему в глаза. Сразу вспоминается… всякое.
– Не знаю, – мотнула головой. – Сложно сказать, кто с кем разговаривал, но чей-то голос я определенно слышала. А может и не один.
Я напряглась, силясь вспомнить, но осознание реальности всего произошедшего медленно ускользало. Будто холод отрезвил сознание.
– Значит, это правда, – будто вновь ослабев, опустил голову Ян. – Ты слышишь Хаос.
– И что мне делать-то с этим? – едва не сорвалась я на крик, видя, что Бранова снова накрывает волной оцепенения. – Что вообще происходит? Какого черта творится? Почему Мишка и его отец оказались в моей книжке?
– Сколько вопросов, – простонал аспирант, утирая лоб.
– Вы препод, – требовательно сложила я руки на груди. – Ваша задача отвечать на вопросы и просвещать. Давайте, я как никогда в жизни готова просвещаться.
– Мика, пожалуйста, помолчи.
Я замолкла, гневно раздувая ноздри. Еще немного и меня от негодования разорвет, но Бранова, казалось, это совсем не тревожило. Он вообще, судя во всему собрался вздремнуть прямо здесь, на холодной лавке. Я расцепила руки, засунув их в карманы.
Что бы там в материи не было, ему теперь явно худо. Какие уж тут вопросы.
– Поднимайтесь, – решительно ухватила я его под руку. – Вам в тепло надо. Где ваша шапка? Глупо зимой ходить без шапки. Как же так, взрослый ведь человек!
Аспирант словно проснулся и послушно отклеился от лавки.