Тайны прадеда. Русская тайная полиция в Италии (Пичугина) - страница 52

Однако рассказать о русской колонии в Кави можно.

И тем самым ответить на последнюю фразу в книге покойного Анджело Данери:

Целью моего исследования было напомнить жителям Лигурии и Лаваньи об этом осколке местной истории, уже совсем забытом с уходом старшего поколения и его исторической памяти. Если за этой моей попыткой не последует новая историко-культурная инициатива, ничто не сможет предотвратить агрессию времени и нового забвения, теперь, быть может, навсегда[3].

Советская историография, по понятным причинам, весьма подробно, пусть с немалыми цензурными пропусками, описала колонию РСДРП(б) на Капри, которую дважды посетил Ленин и которую, как известно, основал и опекал Максим Горький.

Наряду с большевиками (еще одна их малая база существовала в Болонье) в Италии обосновались меньшевики, анархисты и эсеры, которые, бежав из России после Первой революции, избрали другой прекрасный уголок Италии — побережье Лигурийского моря, от Сан-Ремо до Специи. Об этом известно много меньше.

Кави-ди-Лаванья в начале ХХ в.

Здешние рыбачьи селения на рубеже XIX–XX вв. решительно преобразовывались — в сторону курортного и санаторного бизнеса. Как грибы росли в Лигурии пансионаты, санатории, разномастные гостиницы, и местные жители, забросив свои лодки и огороды, стали зарабатывать на состоятельных (и не очень) иностранцах, «форестьери».

Вместе с тем тут издавна существовала подходящая социально-культурная обстановка: местное приморское население славилось своими республиканскими, анархическими и прочими «подрывными», антигосударственными настроениями[4]. Да и во всей Италии той эпохи, называемой по имени премьера Джолитти, царила либеральная обстановка, потворствовавшая русскому революционному движению, которое на Западе получило неправомочное название «освободительное». (Самому Джолитти при этом приходилось лавировать между собственными демократическими предначертаниями и желанием угодить российскому правительству, при общей боязни в Европе импортированного из России террора).

Предтечей русских политэмигрантов в Лигурии можно считать Александра Герцена. Герою своей повести «Поврежденный» (1851) он явно вкладывает свои собственные ощущения, которые обуревали затем поколения беженцев из России:

Какое счастье, что есть на свете полоса земли, где природа так удивительно хороша, и где можно еще жить до поры до времени свободному человеку. Когда душа носит в себе великую печаль, <…> ему нужна и даль, и горы, и море, и теплый кроткий воздух; нужны для того, чтобы грусть не превращалась в ожесточение, в отчаяние, чтобы он не зачерствел. <…> День был удивительный, жар только что начинался, яркое утреннее солнце освещало маленький городок, померанцевую рощу и море. Пригорок был покрыт лесом маслин. Я лег под старой тенистой оливой, недалеко от берега и долго смотрел, как одна волна за другою шла длинной, выгнутой линией, подымалась, хмурилась, начинала закипать и разливалась, пропадая струями и пеной, в то время как следующая с тем же важным и стройным видом хмурилась и закипала, чтобы разлиться