Во-вторых, несомненно, что изменившийся за последние годы характер армий, рост техники, рост военного транспорта и развитие авиации, появление механизированных частей и соответствующая реорганизация армии — создают совершенно новую обстановку, лишающую старые споры о большом количестве дивизий их решающего значения. Нет нужды доказывать, что не количество дивизий, а прежде всего их качество, их насыщенность техникой будет играть отныне решающее значение. Я думаю, что Вы согласитесь со мною, что 6-миллионной армии, хорошо снабжённой техникой и по-новому организованной, — будет вполне достаточно для того, чтобы отстоять независимость нашей страны на всех без исключения фронтах. А такая армия нам более или менее по силам...»
Как показал сорок первый год, такая армия действительно оказалась стране по силам, но не по силам военному руководству. Впрочем, об этом мы уже говорили...
В одной из солидных монографий, посвященных советскому ВПК, сказано:
«Резкая отповедь вождя свидетельствовала о том, что в то время — в 1930 г., — руководство страны еще не намеревалось проводить курс на радикальную перестройку и перевооружение армии...» Интересно, если человек отказывается заказывать ведро борща — значит ли это, что он не собирается обедать?
«Обедать», конечно же, собирались и без Тухачевского. Потихоньку начали реорганизовывать РККА под новые задачи. В 1931—1932 учебном году было создано 10 стрелковых дивизий, приступили к созданию 117 танковых и моторизованных и 58 авиационных частей. Росло и производство вооружений.
В хотя бы относительно заметных размерах производство танков в СССР началось в 1931 году, когда было изготовлено 100 Т-26 и 393 Т-27. На следующий год начали делать средние танки — 36 БТ-315 и даже изготовили два тяжелых. Но поскольку это были пятибашенные монстры Т-35, то о тяжелых мы пока умолчим.
С другой стороны, Комиссия обороны при СНК продолжала прежние развлечения с планированием. В феврале 1931 года было принято решение на случай войны произвести к весне 1932 года 16 000 Т-27, 13 800 Т-26 и 2000 БТ, теперь уже совсем непонятно, против кого, поскольку основным соперником по-прежнему числилась Польша. Восемь лет спустя, в 1939 году, на польско-германском фронте она выставила 475 танков. В том же году французская армия, сильнейшая в Европе, имела их 1275 штук. СССР к тому времени наклепал 18 664 (а потом в дело вступили, цитируя Сталина, «возможности культурного порядка», и всю эту армаду за пару месяцев потеряли).
Так что говорить о том, что «красный милитаризм» получил отпор, не приходится — его несколько придушили, но не ликвидировали. Гонка вооружений раскручивалась и раскручивалась, балансируя между аппетитами военных и возможностями промышленности, чтобы отчаянно, с напряжением всех сил экономики, рвануть в третьей пятилетке (к войне мы не готовились, ага!).