, но донесения в центр посылает самые радужные? Знал наверняка. Однако в Красной Армии в то время так было практически везде — какие основания выделять для наведения порядка именно Дальний Восток? Гайки начинали закручивать после какого-нибудь ЧП, неудачной военной кампании и т. п., — вот и начали после Хасана. Причем на примере комдива Подласа мы видели, как это делалось, если НКВД не находил измены: дать пять лет, амнистировать, и пусть работает. Слишком дорого стоил профессиональный военный с опытом двух войн, чтобы отправить его на лесоповал. И если командующего округом арестовали и приговорили к расстрелу, то явно не за пьянку и разгильдяйство.
Что же учудил товарищ Блюхер, что допек даже вождя?
Когда начались боевые действия, маршал повел себя не просто раздолбайски, как подчиненные, а еще и более чем странно. В знаменитой альтернативе «глупость или измена» стрелка весов отчетливо склонялась ко второму. Военный совет определил его поведение как «сочетание двуличия, недисциплинированности и саботирования вооруженного отпора японским войскам». С первыми двумя эпитетами все понятно: ничего не делал, врал и выкручивался. А вот в чем заключался саботаж? Ведь командование 1-й армии ни в чем подобном не обвиняли.
Едва обстановка накалилась, Блюхер начал чудить, да еще как! Вместо того, чтобы поднимать войска, он... подверг сомнению законность действий пограничников у озера Хасан. Никто его об этом не спрашивал, это вообще было не его дело. Погранвойска относились к НКВД, а наркомвнудел подчинялся председателю Совнаркома, а вовсе не армейскому командованию. Тем не менее, вообразивший себя «владыкой края» маршал потихоньку от представителей наркомата обороны, находившихся в это время в Хабаровске, и даже от собственного начальника штаба, послал комиссию... расследовать действия пограничников. Комиссия пришла к выводу, что граница с нашей стороны была нарушена аж на целых три метра и, следовательно, в конфликте виноваты советские пограничники. Так же, потихоньку от всех, Блюхер шлет наркому телеграмму, в которой требует ареста начальника погранучастка. Нарком, естественно, посылает его по известному адресу, предложив «прекратить возню со всякими комиссиями и точно выполнять решения советского правительства и приказы наркома». И кто скажет, что он был неправ?
Дальнейшее поведение командующего можно объяснить либо изменой, либо тем, что последний из оставшихся «великих стратегов» обиделся на «некомпетентного наркома» и решил не делать вообще ничего, либо тяжелым запоем. Поклонники маршала могут выбрать любые из предложенных вариантов в любых сочетаниях, а факты таковы. Блюхер послал своего начальника штаба на фронт, правда, забыв дать ему конкретные приказы и полномочия, а сам от руководства боевыми действиями вообще устранился. Лишь когда его буквально вышибли на передовую, он взялся за оперативное руководство. Лучше бы и не брался, наверное...