— Скажи, а Жаклин Норе уже знает об этом?
— Да. Шани Лукс говорил об этом при ней.
— Ну и?
— У Норе нет против меня возражений. Мало того, Клод Пере нашел, что моя внешность полностью соответствует описанию, которое дал внешности Ракоци Сен-Симон.
— Кто это, Сен-Симон?
— Французский писатель.
— Он автор сценария?
Хохот в телефонной трубке, потом упоенное восклицание Лаци:
— Я тебя обожаю! Ты неподражаема, Катика! Я влюблен в твое невежество. Сен-Симон — сценарист! У меня сердце разорвется от блаженства… — гремит мне в ухо телефонная трубка.
Я молчу. Мне не по себе. Лаци смеется так раскованно, что я умолкаю. В телефонной трубке тоже тишина. Нас связывает только безмолвие. Я чувствую: Лаци пожалел о своих словах, потому и молчит. Внезапно на меня обрушивается новое чувство: начинаю жалеть Лаци. Я уже почти нарушила молчание, когда телефонная трубка вновь наполнилась его голосом:
— Алло, дорогая, ты слышишь меня?
— Слышу.
— Сен-Симон жил в семнадцатом-восемнадцатом веке, когда королем был Людовик XVI, знаешь, придворным комедиографом которого был Мольер. Поняла?
— Поняла, — отвечаю я, и в моем голосе уже нет обиды, я даже чувствую благодарность за объяснение.
— Значит, все в порядке, — вздыхает с облегчением Лаци. — Скажи, обед будет вкусный?
— Очень вкусный. Тетя Мария по случаю премьеры приготовила исключительно легкие блюда.
— Превосходно! Очень кстати. Я привезу к обеду Жаклин.
— Жаклин Норе?
— Да. Оператор пообедает с Шани Луксом и переводчиком, а Жаклин с нами. Я уже с ними обо всем договорился.
— Но…
— Что? Что-то не так?
— Нет. Только…
— Только?
— Так неожиданно… и… и сегодня…
— Знаю, дорогая, сегодня у тебя премьера. Общество Жаклин непременно пойдет тебе на пользу, она тебя ободрит. К тому же к трем часам ей уже надо быть на киностудии.
— Меня смущает, что я не смогу с ней разговаривать, — признаюсь я униженно.
— Глупышка! Ведь у тебя будет действительно прекрасный переводчик. Понимаешь, мне сейчас нужно использовать эту возможность. Мне хотелось бы, чтобы мы с нею подружились, ты наверняка ей очень понравишься. Если я получу эту роль, мы все лето проведем в Париже. Стало быть…
— Стало быть?
— Стало быть, через полчаса я дома с Жаклин. Все в порядке, сердце мое?
— Все в порядке, — улыбаюсь я в телефонную трубку.
Мы все трое в панике, суетимся, не знаем, за что хвататься. Мария поднимает крышки, проводя смотр блюдам, я разматываю на террасе красно-белую парусину: сегодня солнечный день, мы будем обедать на свежем воздухе. Марика одно за другим примеряет платья, время от времени смахивая со стола и разбивая тарелки. Мария только руками разводит и вскрикивает; один лишь сад полон покоя, спокойно и светло красуется он желтыми, красными и голубыми тонами, в оправе бассейна бесстрастно блестит драгоценный камень воды, лентяйничают недавно покрашенные садовые стулья. Лаци прав, волнения мне явно на пользу, я чувствую себя уже бодрее. Какой день! Сейчас мы обедаем с Жаклин Норе, а вечером я играю первую в жизни главную роль.