Гизи Конт впрыгнула в мою уборную, как в бассейн. Она влетела с разбега и просто-таки с головы до ног обдала меня своим восхищением.
Мой театральный кумир седоволосый Балаж Гал осторожно внес в мою уборную улыбку удовлетворения на лице.
— Молодец, кутька, — сказал он с многозначительной краткостью, давая мне возможность несколько мгновений беспрепятственно любоваться его совершенно отточенным выражением признания на лице.
Была в армии поздравляющих и Тери Коллар, которая несколько лет назад на театральном фестивале сказала, что столько хорошего слышала об «Эмпириокритицизме», что, по ее мнению, надо было бы попробовать его инсценировать. Тери Коллар расцеловала меня в обе щеки, потом, словно не в силах совладать со своим восторгом, перечмокала все лица в уборной, не делая исключения и для гримерши.
Голос Марии вывел меня из моих мечтаний:
— Госпожа актриса, уже пора обедать!
— Нет, я еще не голодна, — протестую я резко, чуть ли не грубо.
— Хорошо, тогда, может быть, Марика пообедает со мной на кухне?
— Марика тоже не голодна.
— Но я хочу есть, — поднимает голову моя дочь.
— Ты хочешь есть?
— Очень.
— А папу ждать не будем? — спрашиваю я, глядя на часы.
Звонит телефон. Бегу.
4
— Алло, дорогая! — слышу я голос Лаци и тут же таю от счастья.
— Алло, Лацика…
— Как дела?
— Хорошо.
— Вы уже обедали?
— Нет еще.
— Прекрасно. Мы можем пообедать через полчаса?
— Конечно. Я жду не дождусь, когда ты приедешь.
— Кати! За это время столько всего произошло.
— Прилетели французы?
— Да. Жаклин Норе и Клод Пере.
— Кто этот Пере?
— Оператор.
— Неужели Норе будет у нас сниматься?
— Да! В венгерско-французском фильме.
— Мы делаем совместный фильм?
— Да. Он будет называться «Ракоци в Париже». Слушай, как раз о том и речь. Мы встречали их в аэропорту с Шани Луксом, режиссером. Он ни слова не знает по-французски, и у него челюсть отвисла, когда он услышал, что я разговариваю с ними по-французски совершенно свободно.
— Скажи, а Жаклин Норе действительно такая красивая, как в фильмах?
— Да, но сейчас не о том речь, Катика. Шани Лукс, когда мы ехали из аэропорта в город, спросил: мол, а что, если бы ты сыграл Ракоци?
— С Норе?
— Да.
— Ух ты!
— И меня тоже в жар бросило от такой идеи. Только представь: месяц съемок дома и два — в Париже.
У меня сжимается сердце — просто не вздохнуть. Я быстро цепляюсь за книжную полку.
— Ну разве не великолепно, Катика?
— Конечно, просто сенсационно, — отвечаю я, переводя дух.
— Разумеется, это вовсе не точно и существует пока только как идея. Шани Лукс сказал, что вообще-то предполагал на эту роль вовсе не меня, а Бакони, у которого голова просто вылитый Ракоци. Обо мне он подумал, только когда услышал, как я говорю по-французски.