Когда в ходившей ходуном толпе вдруг появилась Иза Лукач в сопровождении белого как мел мальчишки-подавальщика, Дюла был вынужден уцепиться за господина Шулека, чтобы не упасть. Иза почти вбежала в ресторан, ни на кого не глядя, схватила актера за руку и, к всеобщему изумлению, увела его к поджидавшему у входа извозчику.
В тот же вечер, в «Синем бочонке», трое родителей поведали Дюле, что Иза Лукач, узнав о приключениях в ресторане «Замковый сад», тотчас же написала помещику, что порывает с ним навсегда, и сломя голову понеслась на набережную Тисы. Дюла сидел и слушал, а белые теннисные туфли под столом нервно потирали друг дружку. Декораторы, не исключая и самого Хермуша, смаковали подробности давешнего скандала и радовались предстоящей свадьбе, полагая, что вся эта история пойдет театру на пользу. Дюла твердо усвоил одно: он тоже должен совершить что-нибудь необыкновенное, если хочет, чтобы девочка обратила на него внимание. Отныне он был влюблен в нее окончательно и бесповоротно.
Несколько дней спустя на Уйсегедском мосту судьба предоставила Дюле подходящий случай.
Дело было в жаркий послеобеденный час. После встречи с девочкой в белом Дюла перестал принимать участие в традиционных сиестах, хотя раньше очень любил это времяпрепровождение — ничего не могло быть приятнее, чем дремать, свернувшись калачиком, на плюшевой подушечке, позаимствованной в бутафорской. В последние тревожные дни он предпочитал бродить по городу — по бульварам, вокруг собора святого Роха, вдоль набережной Тисы. В тот день он решил перейти на другой берег.
Дюла никогда не любил читать, а бросив школу, и вовсе перестал этим заниматься. Его не привлекали ни толстые романы, ни короткие рассказики, из тех, что печатают в газетах. Чтение ему заменяла фантазия. Он выдумывал разнообразные истории, воображая себя их участником и расцвечивая самыми невероятными подробностями. Бродя в тот день среди только-только зазеленевших деревьев и поддавая ногой камешки, он мечтал о девочке в белом. Отыскав дерево с более или менее солидным стволом, он вытащил из кармана новенький перочинный ножик, доставшийся ему в обмен на четыре театральных билета, и аккуратно вырезал на дереве свои инициалы. К глубочайшему его сожалению, он не мог вырезать рядом монограмму своей возлюбленной, так как не знал ее имени. Пришлось удовольствоваться своей монограммой.
И вот, когда он возвращался с другого берега Тисы, случилось чудо. Дойдя примерно до середины моста, он увидел ту самую девочку. Она шла ему навстречу. Дюла подумал было, что ошибся, что все это — плод его воображения. Только услышав звук ее шагов, он осмелился поверить в реальность происходящего. Девочка тоже заметила его издалека — походка ее вдруг стала неуверенной. Она замедлила шаги и прижала к груди зонтик, точь-в-точь такой, как у взрослых барышень. Дюла был в своем обычном матросском костюме. Не хватало только фески, отданной портному в починку.