Старик оживленно жестикулировал, а Дюла молчал, не смея сказать ни слова.
Проходя мимо японской сосны, Гардони сорвал резной зеленый листок, похожий на веер, и до самого дома вертел его в руках. О Люцифере больше не было сказано ни слова. Когда Дюла попытался спросить его о чем-то, связанном с ролью, он сердито оборвал его:
— А-а, чего там! Рассуждать некогда. Вечером спектакль.
Дюле не пришлось сыграть Люцифера в тот вечер. Из Будапешта срочно доставили одного из заслуженных Люциферов Национального театра. Солидный опыт помог ему без особых трудностей «войти» в спектакль.
За обедом Дюла внезапно страшно побледнел и рухнул на пол. Гардони и опомниться не успел. Падая, он потянул за собой скатерть; осколки тарелок и приборы, звеня, разлетелись по паркету. Через несколько минут карета «скыорой помощи» увезла Дюлу в больницу.
ГЛАВА 10
Эрцгерцог и Тиборц
Два месяца он провалялся в постели. Потом провел месяц на Балатоне. Врачи советовали подождать с выходом на сцену по меньшей мере год. Дюла охотно покорился. Когда приступы стенокардии окончательно прошли и постепенно вернулись силы, он, к единодушному изумлению театралов, согласился выступить в Будайском летнем театре. На этот раз ему досталась роль стареющего графа, пожертвовавшего ради сына своей последней любовью. Во втором акте граф исполнял трогательную песенку об ушедшей молодости. Почти всю роль Дюла провел сидя и песенку тоже спел, не вставая со стула.
Гардони не было в живых, он умер спустя полгода после постановки «Трагедии». Некому было обвинить Дюлу в измене. Актеры же, поглощенные вечной погоней за куском хлеба, видели во всем этом лишь одно: за что бы этот Торш ни взялся, вечно заработает кучу денег. Театры оперетты, почувствовав, что здесь открываются большие возможности, стали наперебой предлагать Дюле одинаковые роли. Чередой последовали почтенные кавалеры, оплакивающие ушедшую молодость и красоту; даже Пештский театр включил в репертуар несколько романтических музыкальных пьесок такого рода.
Это была эпоха странного, самозабвенного веселья. Саксофоны и барабаны театральных оркестров звучали все громче, словно стремясь заглушить грохот пушек.
Теперь уже не Ласло Акли писал пьесы для Дюлы, а другие — куда глупее его. Акли уехал в Голливуд и на старости лет написал антигитлеровскую пьесу «Сын императора», которую многие критики называли шедевром. За несколько лет до смерти он успел стать порядочным человеком.
Дюла брался за все, что могла предложить ему индустрия развлечений. Эти роли он даже не считал нужным заучивать и принимал участие максимум в двух-трех репетициях. Если на какой-нибудь из таких спектаклей случайно попадал серьезный ценитель, он, как правило, выходил глубоко подавленный, не понимая, зачем великому актеру нужна вся эта чепуха.