Маис (кукуруза) стал основой раннеземледельческой культуры, обеспечил возможности разнообразного питания и в комплексе с другими растительными продуктами (маниокой, подсолнечником, бобами, перцем, пальмовыми орехами, какао и др.) способствовал росту населения, укрупнению многочисленных ольмекских поселений и, в конечном счете, возвышению таких центров, как Сан-Лоренсо и Ла-Вента. Символами маиса были насыщены ольмекские искусство и ритуалы.
Ольмеки жили в уникальной природно-экологической зоне — на островах и по берегам многочисленных рек, проток и лагун. Их в полной мере можно назвать «народом реки». Река приносила плодородный ил на маисовые поля и участки, она была важнейшей транспортной артерией в торговых отношениях и при доставке колоссальных каменных монументов от каменоломен, являлась источником добычи рыбы, моллюсков, черепах, крокодилов и водоплавающих птиц, связывала ольмекские поселения с соседними районами, а также с морем и обеспечивала ценными морепродуктами.
Ольмеки были «народом жадеита». Ни один народ последующих цивилизаций Мезоамерики, включая майя и астеков, не создал такого удивительного разнообразия произведений искусства из зеленых пород камня, как ольмеки. Доставленные за многие сотни километров от коренных источников серпентин и жадеит превращались в руках ольмекских мастеров в изумительные по красоте и совершенству обработки кельты и фигурки, маски и диадемы, серьги и подвески. Изделия из жадеита были символом богатства и могущества ольмекской элиты, атрибутами праздничных церемоний и погребальных ритуалов, непременной составляющей богатых жертвоприношений и посвятительных кладов, приоритетным предметом торговли с соседними культурами и районами.
Гипотезы о происхождении ольмекской культуры*
Предположения о возможном возникновении ольмекской культуры и ее необычного художественно-архитектурного стиля в результате трансокеанских плаваний возникли еще XIX в. Уже в первой публикации Хосе Марии Мельгара о колоссальной каменной голове в Трес-Сапотес (1869 г.) прозвучала мысль об «эфиопском типе» лица скульптуры. Идею X. М. Мельгара поддержал Альфредо Чаверо (1887 г.), и затем т. н. «африканская», «эфиопская» и «древнеегипетская» версии происхождения ольмекской культуры продолжали появляться в самых разных публикациях и монографических исследованиях на протяжении всего XX в. (Г. Лоуренс, А. Вершинский, А. вон Витенау, Р. Джаразбов, И. Ван Сертима, и др.).
Другие исследователи (например, Дж. Грюнер) находили исток ольмекской культуры в Месопотамии и усматривали сходство ольмекских материалов с шумерскими и вавилонскими. Однако наиболее часто рассматривались и продолжают рассматриваться возможные связи Мезоамерики и шанского Китая. В качестве сходных черт, указывающих на появление китайских мореплавателей в Америке, упоминаются использование жадеита (в Китае — нефрита), культ кошачьих хищников, изображение драконов, богатые погребальные сооружения, использование охры, компас и другие элементы культуры и искусства. По мнению некоторых авторов, ольмекские фигурки, маски, антропоморфные кельты и украшения из жадеита настолько «серийны» (выполнены в пределах одних пропорций и стилистических особенностей), что это указывает либо на одного, либо на нескольких искусных мастеров (и их учеников). Таким «первомастером» и родоначальником «жадеитовой школы» мог быть участник путешествия группы или нескольких групп китайских мореплавателей в Мезоамерику.