Тома Булбук сумел вскоре отвести в сторону Херделю, чтобы посоветоваться с ним насчет Джеордже. Жена Томы, еще более высохшая, с маленькими, глубоко запавшими, бойкими глазками, с плаксивым голосом, тотчас подошла к ним, стала заламывать руки и божиться, что только злые чары могли подвести сына под такую беду. Херделя ободрил Тому, сказав, что на Грофшору можно вполне положиться, другого такого адвоката не сыскать.
— Когда Джеордже придет домой, наверное, сноха встретит его с мальцом. Говорит, беременна… Все может быть, таков удел женщин, — закончил Тома с прояснившимся лицом.
По селу, однако, ходили слухи, что Флорика беременна от Иона. Неизвестно было, кто пустил такой слух, но многие верили. Охочие до сплетен старухи допытывались у Сависты, которая теперь опять перебралась к Трифону Тэтару и попрошайничала на Большой улице, потому что Флорика видеть ее не могла. Но калека отмалчивалась, вечно была злая и угрюмая, и все говорили, что она, верно, отжила свое.
Когда кончилась пляска, появился шумливый Василе Бачу. После неудачной попытки совратить Козму Чокэнаша, он побывал в корчме и там сполна утолил свою жажду. Завидя Белчуга, он потемнел и двинулся прямо на него.
— Так что же, батюшка, вы и вправду хотите мою землю отобрать?
Священник попытался не обращать на него внимания, чтобы не портить себе настроения. Но Василе не отставал от него и расходился еще пуще. Тогда Белчуг, рассердясь, сказал громко, чтобы все слышали:
— Ты и так уж на все село осрамился, Василе, и все не надоело тебе беспутничать?.. Больше земли тебе потребовалось, чтобы еще больше пьянствовать?.. Разве это не грех отдавать в твои руки землю, чтобы ты ее спустил по корчмам? Так ведь земля не для пропойц и лентяев, Василе! Ни-ни! Земля ждет труда и старания, не лености!.. Ион, твой зять, упокой его душу, господи, он — да, действительно заслуживал земли, потому что любил ее и работал на ней, не щадя сил. Он тебя хорошо узнал, потому и противился, чтобы она опять к тебе перешла… Вот когда ты захочешь работать на совесть и бросишь пьянствовать, тогда приходи ко мне и мы поговорим! Пока тебе и того, что имеешь, много… Вот так!.. А теперь сгинь с моих глаз, сатана окаянный!
Сдержанная отповедь священника встретила одобрение всех сельчан. Даже сам Василе Бачу как будто протрезвел, стал креститься и пробормотал:
— Ну, если так, я дам обет в новой церкви не брать в рот ни капли ракии до скончания века…
Белчуг услышал его обещание и был доволен, но не хотел продолжать с ним разговор, а обратился к крестьянам из Сэскуцы, которые пришли на освящение, желая поскорее добиться переноса старой церкви, чтобы и у них, как во всех христианских селах, был свой храм.