— Не видели мы его. А Липец опять Ногай сжёг...
На улице послышался топот конских копыт, и через минуту в дверь постучали.
— Всё!.. За князем пришли... — Шумахов бессильно опустился на лавку. Александр по-прежнему был в беспамятстве, и спрятать его было уже невозможно. — Отоприте, — вяло проговорил Василий. — Может, смилуются, не тронут больного.
Арсений дрожащими руками отодвинул засов, и в горницу ворвались татары.
— Князь болен, не троньте его! — воскликнул Василий и получил саблей плашмя по голове.
Бирич упал, а татары схватили бесчувственного Александра и поволокли к порогу. И тут у Арсения вдруг пропал всякий страх: выхватив меч, он бросился на врагов. На подмогу ему с шашкой наголо поспешил и Симон. Но что они могли сделать вдвоём?..
Через полчаса в посольскую избу прибежал Аникей и увидел жуткую картину: на полу три убитых татарина и бездыханные тела Арсения и Симона, плавающие в своей собственной и вражеской крови. Князя в избе не было.
— Аникей... — В углу зашевелился Василий Шумахов. Голова его была разбита. — Аникей! Беги! Скачи в Елец к князю Даниилу... Передай, что Александр Иванович в смертельной опасности... — И Василий снова потерял сознание.
Перепуганный насмерть Аникей выбежал на двор, прыгнул в седло и исступлённо погнал коня к Половецкому шляху...
Часа через два Василий очнулся. В избе только тела Симона и Арсения, трупов татар уже не было. На ватных ногах вышел во двор — ни одной лошади у коновязи.
— Что делать?.. Что делать?.. — застонал он и внезапно услышал:
— Васыл! Што с табой, Васыл?!
Это был знакомый татарин из несториан. Он посочувствовал Шумахову.
— Эх, Васыл! Чем памочь?
— Дай коня, — попросил бирич. — Я потом верну...
Он ехал по тёмным улицам Сарая, повторяя сквозь зубы:
— Что делать?.. Что делать?.. — И вдруг встрепенулся: — Харалдай! Надо найти Харалдая! Он вроде на Хопре... — И Василий, пришпорив коня, поскакал прочь из города.
Переправился, где поуже, через Итиль и, ориентируясь по звёздам, поскакал по степи.
«А согласится ли Харалдай вступиться за князя? — думал Василий. — Они ведь часто ругались. А татары злопамятные, зловредные...»
Долго, долго ехал Василий, дни сменялись ночами, пока перед его взором не заблестела гладь вроде знакомой реки.
— Хопёр, кажись... — пробормотал. И... увидел несколько татарских всадников.
Кто они? Но даже если и ногайцы, выхода уже не было, и Шумахов, дёрнув поводья, помчался навстречу всадникам. Татары явно опешили: русич не ринулся прочь, а поспешил к ним.
— О! Васыл! — услышал вдруг Шумахов. — Какой судба, Васыл?!