— Ну ладно, ладно, чево орать-то? — обиделся Афанасий. — Я ж так, спроста, а ты сразу — безмозглый! У липецких ума набрался, да?
— Набрался! — проворчал Севастьян. — И я старших не перебиваю! Молод ещё, чтоб перебивать!
— Хватит, Сева, хватит, Афоня! — начал успокаивать братьев Игнат, опуская свою массивную ладонь на плечо то Афанасия, то Севастьяна. — Лучше давайте обсудим, что делать, как упредить беду.
— Я никуда не поеду! — отрезал Козьма. — Куда я с семьёй? Только отстроился, зажил по-человечески — и на тебе, уезжать! — грохнул он кулаком по столу.
— Лучше без дома остаться, чем без головы, — вздохнул Афанасий.
— Твой дом — шапка и голый зад! — ещё сильней завёлся Козьма. — Легко рассуждать, когда ни кола ни двора!
— Так ты поедешь со мной, Афоня? — посмотрел на младшего брата Севастьян.
— Поеду.
— А ты, Игнат?
— Пока погожу. Дорогу на Дубок я знаю, но немного повременю. Да и вот о чём думаю: может, мы с Козьмой успеем перехватить Рвача?
— Ох, вряд ли, — с сомнением подёргал себя за бороду Севастьян. — Хитёр! И ежели в лесу не сдохнет — беды вам не миновать.
— Не каркай! — отмахнулся Игнат. — Там видно будет, а пока, как говорится, утро вечера мудренее. Пора спать.
— И нам пора, Василий, — повернулся к товарищу Севастьян.
— А разве вы у меня не переночуете? — удивился Козьма.
— Некогда нам ночевать! — покачал головой Севастьян. — Поедем. По краю леса поскачем, может, где на Рвача наткнёмся. Верно, Ильшат? — глянул с улыбкой на Василия.
— Верна сказала, верна сказала! — пробасил Шумахов.
— Вот и ладно, — кивнул Севастьян. — Афанасий, с нами?
— Конечно! Пойду готовить коня в путь.
— А жене что скажешь?
— А ничего. Пускай спит и ждёт из похода мужа.
— Не, так нельзя! — укорил брата Игнат. — Зайди и скажись. Зачем же её волновать?
Афанасий прищурился, малость подумал и кивнул:
— Ладно. Скажусь...
Через час трое всадников выехали из ворот Воргола. Прорыскав полдня по лесу и никого не обнаружив, они ускакали в Дубок. Там встретили Пантелеймона с Кириллом и сказали, что родственников их не нашли.
— А их и князь не найдёт, — пожал плечами Пантелеймон.
— ...Ох-х, не дойду!.. — с великим усилием передвигаясь от дерева к дереву, стонал Рвач. Голова его не держалась на плечах, а ноги волочились, загребая мёрзлые пожухлые листья. — Не дойду... — Он протянул дрожащие руки к ближайшему дубу, но не устоял и рухнул, потеряв сознание...
— ...Гля, Савелий, человек! — воскликнул Матвей.
— Он, должно быть, мёртвый... — Савелий склонился над телом. — Мёртвый боярин.
— А почём знаешь, что боярин?