— Да я видал его в Ворголе возля князя.
— Погодь-погодь! Давай расстегнём ему рубаху. — Обнажив грудь Рвача, Матвей припал ухом к сердцу, прислушался. — Стучит. Неровно, однако стучит. Свяжем носилки и перетащим его к себе в Чернолес, не пропадать же человеку. Да и звери голодные напасть могут.
Мужики перенесли чуть живого Рвача в хату Савелия в сельце Чернолес, что ютилось в дремучем чёрном лиственном лесу у самого истока речушки Семенёк, правого притока Красивой Мечи.
Рвач долго не приходил в себя, и ему с трудом удавалось вливать в рот целебные травяные настои. Затем Рвача перенесли в отдельную горницу более просторной избы Матвея, где жена Матвея Варвара стала готовить специально для больного лёгкую жидкую пищу, которую тоже вливали ему в рот.
И Варвара, и Матвей ухаживали за Рвачом, как за ребёнком, но время шло, а он всё не поправлялся. И тогда Матвей решил позвать Чернавку — древнюю старуху ведунью, которая жила в самой чаще, на болотах. Никто не знал, откуда она родом и какое её настоящее имя — Чернавка да Чернавка. Старуха укрывалась от холода, дождя и зноя в полуразваленной избушке, питалась ржаным хлебом, капустой, корешками лесных растений и плодами кустарников и деревьев. Когда её приглашали к сытному столу, отказывалась, довольствовалась лишь поданным хлебом. Но лечила хорошо, многих отвела от безвременной кончины.
Начала она лечить и Рвача, и «воргольский боярин», как прозвали его жители Чернолеса, розовел на глазах, и было видно, что к нему возвращаются жизненные силы. Однако особого усердия в лечении старуха не проявляла. Она сразу с какой-то опаской глянула на больного, а Матвею однажды шепнула:
— Нехорошего человека принёс ты в дом.
— Но не бросать же его было в лесу на съеденье зверям?! — оторопел Матвей.
— А он сам хуже лютого зверя! — проскрипела бабка. — Я вижу его чёрную душу...
— Да ты его небось знаешь?
— Не знаю, но сердце меня никогда не обманывало, оно чует его нутро гнилое. Хуже зверя этот человек... — упрямо твердила знахарка. — Да и не человек он вовсе! Дьявол во плоти человеческой! В груди заместо души тёмное пятно вижу. Исчахла душа твоего боярина давным-давно, завистью, злобой и всякими злыми делами загублена!
— Да ну тебя, бабушка, хватит на немощного напраслину возводить! — вспыхнула Варвара. — Кто б ни был, он больной, и не по-христиански было б оставлять его в лесу. Бог не простил бы нас за это. А ежели он действительно бездушным окажется, то Иисус Христос нас в беде не оставит, Пресвятая Богородица заступится! — перекрестилась на святой угол Варвара.