Это был крейсер. Рядом с линкором эти корабли смотрелись несерьёзно, но по сравнению со спартанцем это была настоящая летающая крепость. Скопление геометрических форм, созданных из металла, пластика и кристаллического волокна, было рукотворным чудом, рождённым кровожадными инженерными технологиями. В тот момент этот крейсер купался в славе, так как только что превратил крейсер Союза в сгусток пламени.
Юлиан осознавал, что не осмелится предпринять какой-либо необдуманный шаг. Если он получит прямое попадание из пушки крейсера, то его сотрёт с лица Вселенной раньше, чем он успеет это понять. В некотором роде это был идеальный способ умереть, то у Юлиана не было желания идти по этому пути. Он синхронизировал свою скорость со скоростью противника, спрятавшись между надстроек и держась совсем близко к корпусу, почти касаясь поля нейтрализации энергии, испускаемого крейсером.
Внезапно одна из орудийных башен начала поворачиваться к нему, но ей не удалось поймать спартанца в прицел. Должно быть, система обнаружения на миг заметила его, но потом он снова нырнул в слепое пятно. С точки зрения крейсера, рядом с ним пролетел крошечный, значительно более слабый противник, в то время, когда сам он был занят убийством врагов своего размера. Кроме того, так как системы обнаружения были автоматическими, врагу трудно было судить, сбежала ли эта мелкая мошка или по-прежнему остаётся рядом.
Юлиан ждал. Ничего не предпринимая, наедине со своим бьющимся сердцем, он выжидал нужного момента. Через несколько минут, показавшихся ему вечностью, в задней части вражеского судна открылась узкая щель, откуда высунулся серебристо-серый нос фотонной ракеты, нацелившись на эсминец Союза. Юлиан затаил дыхание. И, как только ракета вылетела — в то мгновение, когда она проткнула защитное поле изнутри — он покинул своё укрытие, выстрелил из нейтронной пушки и сразу же рванулся в крутой вираж. Позади него полыхнул взрыв, и катящаяся волна энергии подхватила спартанца, подбросила его вверх, а потом снова понесла вперёд…
V
— Крейсер «Рембах» только что был уничтожен.
Отчёты операторов систем наблюдения и связи часто вызывали у контр-адмирала Эйзендорфа неприятное чувство. Неважно, произносились ли они со спокойствием робота или с истеричной паникой в голосе, они равно действовали ему на нервы. «И что?!» — хотелось крикнуть ему в ответ. Одиночество командира — невозможность передать право высказывать суждения и принимать решения кому-либо другому — вызывало у него желание наброситься на этих людей, которые не несли подобной ответственности.