Прошло уже двадцать пять минут, когда он покинул столовую. Он поторопился, чтобы успеть на электрокар, идущий к лётной палубе. Тот уже собирался отходить, везя пятерых или шестерых солдат. Юлиан легко запрыгнул на борт и спрыгнул три минуты спустя.
Его спартанец был заправлен и готов к новому запуску. Юноша направился к нему, на ходу надевая перчатки.
Один из механиков напутствовал его:
— Ни пуха, ни пера, малыш! Не дай себя убить!
— К чёрту! Я постараюсь, — отозвался Юлиан.
Однако его настроение немного испортилось. В конце концов, умирать никому не хочется. Особенно когда ты ещё так юн, что к тебе обращаются «малыш».
Второй запуск проёл удачно, по крайней мере, по сравнению с первым.
В тот момент, когда корабль-носитель выпустил его из-под контроля своей гравитационной системы, верх и них снова перемешались, но на сей раз он смог справиться с дезориентацией уже спустя десять секунд.
Словно цветы в ночном саду, свет энергетических лучей и взрывов расцветали и гасли, разбрасывая лепестки. Прекрасное и ужасное свидетельство страсти человечества к убийствам и разрушению. Последствия этой страсти вызвали бурные потоки хаотической энергии, подхватившей маленький одноместный кораблик.
Юлиану хотелось знать, как развивается битва в целом, но на поле боя, пронизанном электромагнитными волнами и помехами, пытаться добиться чего-то от системы связи было бесполезно. Флот каким-то образом поддерживал порядок, используя всевозможные способы передачи, включая и те, что могли показаться довольно забавными, вроде передачи капсул с посланиями с помощью челноков. Кстати, в наземных сражениях для связи между союзными отрядами часто использовали курьеров, а иногда и собак или почтовых голубей, так что в некотором отношении время словно вернулось на две тысячи лет назад.
Как бы то ни было, Юлиан сомневался, что его товарищи одерживают верх. Контр-адмирал Аттенборо был способным командиром, но в этой битве его подчинённые просто не могли, не в силах были действовать так, как он того хотел, за небольшим исключением ветеранов или удачливых новичков вроде самого Юлиана. Большинство новобранцев, из которых в основном и состоял флот, были, должно быть, идеальными жертвами для кровавого карнавала врага. По крайней мере, со своей стороны, всё, что мог сделать Юлиан, — это молиться за безопасность своего материнского корабля, «Амертата». Насколько ему было известно, это слово переводилось как «бессмертный», и юноша от всей души надеялся, что корабль оправдает своё название.
Пока Юлиан раздумывал об этом, впереди неожиданно появилась стена, блокирующая путь его спартанцу. Если бы он инстинктивно не рванул истребитель вверх, то его ждала бы неминуемая гибель.