— Я бы хотел обсудить одно важное дело.
Ян кивнул, ничего не обещая, но предлагая продолжать, и взглянул через плечо Кассельна. На другой стороне гостиной Юлиан рисовал для девочек картинки на разложенных прямо на полу листах бумаги. «Этот юноша и сам как с картинки», — подумалось Яну. В боевом скафандре на поле битвы или расслабленно сидящим в окружении детей, Юлиан выглядел естественно, как персонаж на картине великого мастера. Вероятно, это было у него врождённым. Ян знал ещё одного человека — не лично, конечно же — обладающего тем же качеством: Райнхарда фон Лоэнграмма из Галактической Империи.
— Ян, — начал Кассельн, после короткого раздумья подобрав слова. — Являясь жизненно-важной частью нашей организации, ты уделяешь слишком мало внимания своей личной безопасности. И в данном случае это совсем не комплимент. Ты допускаешь серьёзную ошибку.
Ян медленно переместил взгляд и серьёзно посмотрел на своего старшего товарища. А Кассельн продолжил:
— Ты ведь не какой-нибудь отшельник, живущий в глуши. На тебе лежит ответственность за множество людей. Так как насчёт того, чтобы хоть немного поберечь себя?
— У меня и так полно забот. Если бы я думал ещё и об этом, тогда…
— Тогда что?
— Тогда у меня не было бы времени на послеобеденный сон.
Ян попытался перевести всё в шутку, но Кассельн не принял лёгкого тона. Плеснув себе и Яну в бокалы ещё бренди, он скрестил ноги и выпрямился в кресле.
— Твоя проблема заключается не в свободном времени или отсутствии оного. Ты просто не хочешь этим заниматься. Ты прекрасно знаешь, что должен задумываться о таких вещах, но не делаешь этого. Разве я не прав?
— Мне просто неинтересны такие мелочи. Разбираться с ними слишком муторно. Вот и всё.
Кассельн протяжно вздохнул.
— Может, я и не настаивал так на этом вопросе, но меня волнует наш глава государства, его превосходительство председатель Верховного Совета Трюнихт.
— А что насчёт Трюнихта?
— У этого человека нет идеалов, и он на самом деле не умеет управлять государством. Но чего у него не отнять, так это хитрости и расчётливости. Можешь смеяться, если захочешь, но в последнее время он меня пугает.
Разумеется, Ян не стал смеяться. Он вспомнил тот неясный ужас, который охватил его осенью прошлого года, когда он вынужден был обменяться с Трюнихтом рукопожатием на глазах у ликующей толпы.
— Я всегда думал о нём, как о мелком политическом дельце, которому нечего продавать, кроме напыщенных и красивых слов, — сказал Кассельн. — Но теперь я ощущаю в нём что-то чудовищное. Мне всё больше и больше кажется, что он готов без колебаний совершить нечто страшное. Как бы это сказать… Такое чувство, будто он заключил сделку с дьяволом.