— Общая стоимость составляет около пятисот миллиардов динаров. Обычно мы бы настаивали на немедленной выплате, но…
— Всё сразу?.. Но это же… Я имею в виду…
— Да, именно так. Прошу прощения за грубость, но эта сумма превосходит возможности выплат со стороны вашего государства. Поэтому мы бы хотели, чтобы вы обратили внимание на терпение нашего доминиона в осуществлении его законных прав и приняли это в качестве доказательства дружбы и доверия, которые мы испытываем к Союзу.
— Не знаю, как вас благодарить…
— Однако это продлится только до тех пор, пока Союз остаётся стабильным демократическим государством.
Хенлоу ощутил нечто зловещее в голосе и выражении лица Руперта Кессельринга.
— Вы хотите сказать, что Феззан усомнился в политической стабильности Союза?
— Именно это я и сказал.
После этой резкой реплики представитель Союза смущённо замолчал. Кессельринг продолжил уже мягче:
— Феззан действительно желает продолжать видеть в Союзе Свободных Планет сильное и стабильное демократическое государство.
— Так и есть.
— Беспокойства, подобные прошлогоднему государственному перевороту, ставят нас в крайне неудобное положение. Если бы заговорщики преуспели, капитал, который мы инвестировали в Союз, был бы изъят во имя социализма безо всякого возмещения. Свобода промышленности и защита частной собственности необходимы для выживания Феззана, поэтому нам было бы крайне неприятно, если бы правительство вашей страны сменилось таким образом, чтобы начать отрицать эти вещи.
— Я, конечно же, согласен с вами. Однако этот безрассудный заговор провалился, и моя страна по сей день продолжает защищать традиции свободы и демократии.
— Если говорить об этом, то вклад адмирала Яна Вэнли был… чрезвычайно велик, — слова Кессельринга также подразумевали, что Хенлоу и ему подобные вообще ничего не внесли в эту победу, но тот, разумеется, этого не понял.
— Да, верно. Он отличный командир…
— В плане чистого таланта, репутации и способностей во флоте Союза нет никого, кто мог бы встать рядом с адмиралом Яном, не так ли?
— Ну… Пожалуй, да, но…
— И как долго, по-вашему, такой человек будет терпеть приказы нынешней администрации? Вы думали об этом, господин Хенлоу?
Некоторое время Хенлоу размышлял над словами молодого помощника, после чего на его лице отразились удивление и ужас.
— Вы… вы полагаете, что он…
Руперт Кессельринг ответил улыбкой, достойной ученика Мефистофеля.
— Вижу, вы проницательный человек, ваше превосходительство, — Кессельрингу пришлось сделать над собой некоторые усилия, чтобы произнести эти слова. Про себя он проклинал тупость собеседника. Хотя, разумеется, своих настоящих чувств он никак не проявил. В этот момент ему приходилось терпеливо направлять посла, словно тренируя забывчивую собаку делать трюк.