— Да, — спокойно согласился господин Глен, которого было не пронять такой ерундой. — Потому что вы и есть звери — дикие, опасные и безжалостные.
Неуверен, что вести беседу в таком ключе — удачная идея. Но, похоже, интерфектор знал, как правильно разговаривать с порождениями тьмы — вместо того, чтобы приказать мёртвым детям атаковать нас, Опалённая визгливо рассмеялась.
— А ты прав, старик! — глаза её расширились. — Но зачем тогда со мной говорить?
— Затем, что сейчас есть звери покрупнее, — господин Глен сдвинулся немного вперёд и пусть совсем чуть-чуть, но стал ближе к девушке. — И ты поможешь мне с ними справиться... Или хотя бы узнать, что им нужно.
— Ха, — усмехнулась Френсис, — это я могу рассказать и так... Им нужны трупы, старик! Много трупов! Много детских трупов. Много маленьких детских трупов...
Она продолжала бормотать ещё какое-то время, а уже в следующий миг вдруг резко отскочила в сторону — к самой стене. Огонёк свечи качнулся — почти потух — но выстоял, а девушка зачем-то поместила над ним свою ладонь, да так, чтобы пламя жалило сильнее всего. Возможно, это был самообман, но мне показалось, что сразу запахло горелой плотью.
Ещё мгновение и интерфектор бросится на Опалённую — это ощущалось так явно, что я будто уже видел его рывок. Но если начнётся бой, то конец у него может быть только один — чья-то смерть.
— Не надо, Френни! — я не знал, зачем она это делает, но чувствовал — ничего хорошего ждать не следует.
Удивительно, но девушка сразу убрала руку от свечи и спросила:
— Откуда ты знаешь моё имя?
— Его нам сказал твой дед — мастер-писарь Фонтен, — вместо меня ответил господин Глен.
Он слегка расслабился и больше не казался готовым к прыжку. Интерфектор быстро посмотрел на меня, и во взгляде читалась благодарность и облегчение. Похоже, рука над огнём — это и правда очень плохо.
— Ты пытал его для этого? — в голосе девушки вновь зашумела буря. — Ты пытал деда, чтобы вызнать моё имя?
— Нет! — торопливо прокричал я. — Он сам сказал!
А интерфектор добавил:
— Но сейчас его действительно пытают. Только не мои братья, а твои бывшие друзья. И если бы не толстые стены, возможно, ты могла слышать крики.
Даже в неверном свете свечного пламени было видно, как от этого известия потускнели глаза девушки.
— Кто? — с трудом выдавила она. — Кто его мучает?
Интерфектор молчал. Не знаю, почему он не хотел отвечать, но спустя несколько мгновений, глядя, как бледнеет лицо Опалённой, я не выдержал.
— Карл Рокитанский!
— И он хочет, чтобы ты явилась вызволять своего деда, — сразу же добавил господин Глен. — Поэтому, его крики слышны почти во всём городе — всё специально для тебя. Что ты такого натворила, Френсис? Что ты сделала?