— Да нет, Федор Леонтьевич, ничего такого не заметили. Да и трудно в такой суматохе понять, что обычное, а что нет. Никому ни до чего не было дела, и мы совсем близко подошли, чтобы лучше видеть. Все бегали, чего-то кричали, и если бы не князь Голицын, так, наверное, все со страху совсем с ума сошли.
При упоминании о Голицыне Софья вздрогнула и еще раз переглянулась с насторожившимся Шакловитым.
— Василий Васильевич?
— Нет, Великая государыня, Борис Ляксеич. Он там всем командовал, а потом за Петром Ляксеичем куда-то поскакал. Видать, знал, куды ехать. Там еще двое наших осталось посмотреть, что дальше будет, а мы сюды скорей побегли.
— А как был одет князь? — немного подумав, спросил со значением Шакловитый.
— Дык как? Как обычно. Все кое-как, а он обнаковенно.
— Ех ungue lеоnеm >[18], - пробормотала Софья, стиснув перед грудью руки. — Федор Леонтьевич, думаю, что ты можешь отпустить стрельцов по домам. Похоже, Петька сидит сейчас в Троице и трясется как заяц, — добавила она вполголоса. — А этим добрым людям дай по рублю за верную службу.
— Как скажешь, Софья Алексеевна. — С этими словами он отвесил царевне легкий поклон и, сделав знак стрельцам следовать за собой, отправился отменять тревогу, а Софья беззвучно зашла в опочивальню, где на ее постели прямо в одежде спала не выдержавшая ночного бдения Марфа.
Рядом с ней прикорнула на стуле Верка. Софья легонько потрепала сестру по плечу.
— Просыпайся, соня. Гроза миновала.
Та с трудом разлепила ресницы и удивленно огляделась по сторонам.
— А? Что? Это твоя опочивальня? А как я здесь очутилась?
— Федя ночью тебя сюда перенес. Вставай, все прошло. Никаких потешных в Москве и в помине не было, а напуганный Петька сам из Преображенского полуголый посреди ночи удрал. По правде сказать, Марфуня, ничего я пока не понимаю, но чую, что здесь замешан Борька Голицын. Он всегда на меня аспидом смотрел. Так что можешь спокойно идти домой или остаться со мной завтракать. Сейчас Федя придет, и будем кушать.
На стуле завозилась Верка и тут же вскочила, увидев рядом государыню.
— Матушка Софья Алексеевна…
— Иди-иди… Все хорошо. Присмотри, чтобы завтрак на три персоны принесли сюда, и побыстрее.
Верка тут же исчезла, а Софья присела на постель рядом с приподнявшейся сестрой.
— Боюсь, Марфуша, что кто-то хочет меня с Петькой окончательно рассорить. То-то мне говорили, что царицын брат последнее время с Борькой Голицыным стали не разлей вода и к патриарху в гости зачастили. Кир-Иоаким вряд ли захочет войны между мной и нарышкинским ублюдком, но эти два татя на все способны ради захвата власти. Вот такое дело получается… Когда выясним, что случилось ночью в Преображенском, и куда подевался мой братец, пошлю к нему кого-нибудь из бояр. Может, удастся образумить «волчонка».