Бедная Ханна, подумала я. Ведь, без сомнения, Крис говорил о ней. Ты знала об этом? Знала, что она любит его с четырнадцати лет? Наверное, нет. Иначе ты бы не стала, не смогла бы спать с ним. Видимо, отсюда и вытекают все странности вашей с ней дружбы.
— Послушаем музыку? — внезапно спросил Крис, остановившись напротив меня. — А то я что‐то все гружу и гружу тебя. Пора пожалеть твой мозг.
Я пожала плечами. Мне нравилось слушать его сбивчивую речь, мне хотелось, чтобы этот сюрреалистический вечер продолжался вечно, и я была согласна на все.
— Крис, а ты есть на фейсбуке? — осторожно спросила я.
— Нет и никогда не был. Бессмысленная херня.
Я облегченно вздохнула. Он воткнул свой айпод в колонку:
— Что ты хочешь послушать?
— Я не знаю, сам выбирай.
— Вот задачка. — Он почесал в затылке. — Конечно, в голове у меня из‐за того, что я тебе рассказал, вовсю фигачат The Chemical Brothers, но нужно нечто другое.
Поразмыслив, он нажал на «плей». Из маленькой колонки раздались далекий смех, шепот и моментально заставивший мою душу тосковать звук аккордеона. Это был Том Уэйтс, любимый мамин Том Уэйтс. Ты помнишь? Танцы посреди гостиной, щелканье ее старого кассетного магнитофона? Я невольно улыбнулась, по коже пробежали мурашки. Я не знала слов, но один только голос Уэйтса вернул меня в старые добрые времена, когда мы по очереди танцевали с мамой посредине ковра в нашей старой гостиной с высокими потолками и она прокручивала нас за руку, ведя в танце.
Крис не мог не заметить, как изменилось мое лицо.
— Не говори мне, что знаешь, кто это! — Его лицо осветила широкая улыбка невероятного детского восторга. — Дарлинг, это же просто факин невероятно. Ты еще ребенок, откуда тебе его знать?
— Моя мама… — Я не успела закончить.
— Я знал только одну девушку, которой нравился Том. — Крис закурил самокрутку и передал ее мне после пары затяжек.
— Кто она? — спросила я, выдыхая голубоватый съедобный дым.
— Русская. Сумасшедшая, она любила кружиться по комнате под эту песню, вот послушай: «For she loves you for all that you are not, when you're falling down», — пропел он одними губами вместе с Томом Уэйтсом.
Внезапно меня охватило жгучее чувство стыда. Я не имела права на этот вечер, эту комнату, эту песня. Они принадлежали тебе. Но что тут поделаешь, от некоторых вещей невозможно отказаться, даже если знаешь, что они достались тебе по ошибке.
— А что с ней сейчас? — спросила я, рассматривая «наскальную живопись». — С той девушкой?
— Уехала. — Он неопределенно махнул рукой. — Для каждого наступает момент, когда пора уезжать.