Хью на мгновение отпустил руку. Я жадно глотала воздух, пытаясь вызвать рвоту.
— Тебе надо пойти развеяться. Этот концерт — самый важный в нашей карьере. Мы столько лет к нему шли. Только подумай. А потом у нас вечеринка — ты заказал шестьдесят ящиков водки, помнишь? Тебе надо беречь силы, — настаивал Марк. — И сменить футболку — эта вся в крови. Иди выпей с кем‐нибудь, поболтай с журналистами, послушай музыку — в общем, расслабься. Я все сделаю. Я должен тебе, позволь мне расплатиться с тобой. Я запру ее здесь, а после сета мы избавимся от улик.
Наконец я почувствовала, как Хью снял колено с моей грудной клетки. Потом высыпал горсть таблеток на раскрытую ладонь Марка.
— Привет сестре, — произнес он и поцеловал меня в губы.
Когда дверь за ним закрылась, Марк склонился ко мне с бутылкой воды. Я с силой оттолкнула его руку и вскочила на ноги. Меня трясло.
— Ника, — Марк схватил меня за плечо, — это просто вода. Пей. А потом два пальца в рот. Сколько он успел тебе скормить?
Я остановилась и посмотрела на него.
— Я не причиню тебе зла, — мягко произнес он, откручивая пробку и протягивая мне бутылку. — Я специально выпроводил его, чтобы тебе помочь.
— Штук пять, — неуверенно сказала я, ведь мне было не до счета.
— Значит, пять. Несмертельно, но все равно плохо. Пей, скорее пей. А потом беги. Я ничего тебе не сделаю.
Я послушно взяла бутылку и выпила ее до дна, потом склонилась над мусорным ведром. Меня скрутил болезненный спазм. Я вытерла лицо окровавленной футболкой Хью. На дне ведра во вспененной жиже плавали маленькие голубые точки. У меня кружилась голова. На каждом вздохе в глазах темнело от боли.
— Ника, я знаю, тебе плохо, но надо бежать. Найди полицейских или журналистов и расскажи им все. Я клянусь, ты получишь мое признание.
Марк взял меня под руку, помогая идти. Я захромала к выходу и уже взялась за ручку, но дверь распахнулась сама. В проеме показался Хью.
— Привет! — почти радостно вскричал он, закрывая за собой дверь и почти одновременно с силой толкая меня на землю. — Я так и знал, что все‐таки ты тряпка, Марк, и решишь отпустить ее. Это же так в твоем духе! Ты ж у нас долбаный философ. А тут, значит, тебе захотелось прощения грехов? Бесхребетный мудак! Это же был идеальный план!
— Хью, ты просто идиот! — ответил Марк. — Все кончено, Хью.
— Марк, подумай обо всех вещах, которыми мы пожертвовали ради этой минуты. Ведь ты убивал ради того, чтобы оказаться здесь, не правда ли? Мы оба отдали свою душу ради славы и триумфа! По сути, все это было ради этой ночи, Марк. Ради того, что случится через несколько минут, там, на сцене, Марк. Сегодня никто не круче. Прислушайся, — он замолчал и показал пальцем на дверь, — там, в нескольких метрах, стоит двухсоттысячная толпа, которая хочет только нас. Что может быть лучше? Мы боги, Марк. Мы победители. А победителей не судят.