Прошло минут двадцать, когда кто‐то окликнул его, и он, одним глотком осушив третью пинту, двинулся в сторону сцены. Я последовала за ним. Где‐то на входе я столкнулась со Стюартом.
— Мне так и не удалось до него добраться, кругом толпа, — с досадой в голосе пожаловалась я, скрыв, что на деле у меня просто не хватило духу. — Похоже, он и правда местная знаменитость.
— Ничего, подойдешь после. Как раз будет предлог — похвалить выступление.
Мы встали с краю, почти у самого выхода, и тихонько перешептывались, в ожидании переминаясь с ноги на ногу. Тут Крис запрыгнул на низенькую сцену, и в крошечном зале, заполненном на две трети, наступила полная тишина. Все взгляды были обращены на него. Я огляделась. В толпе нашлось несколько молодых парней и девчонок, остальная публика состояла из тех, кому было за тридцать.
— Классная гитара, — прошептал Стю, показывая пальцем на инструмент, который Макконнелл изящно подхватил с подставки. — Винтажный «Гибсон ES». Характерный алый цвет. Правда, год точно не скажу, но явно после шестьдесят второго. Их тогда начали делать по… — Он осекся, поймав мой смеющийся взгляд. — Прости, — скорчил он виноватое лицо, — просто люблю гитары.
— Да уж вижу! — Я улыбнулась и устремила взгляд на сцену.
Крис выждал пару секунд, затем подошел к микрофонной стойке и остановился. Посмотрел куда‐то поверх голов, неловко поправил воротничок поло, провел рукой по лбу, прокрутил лиловую фенечку на левом запястье — будто исполнил одному ему понятный ритуал или нажал секретные кнопки машины, перед тем как включить зажигание. Он крепко, до побелевших костяшек пальцев, обхватил микрофон рукой. Несколько секунд в темном зале слышалось только его тяжелое дыхание. Казалось, в эту минуту он превозмогает себя.
Постояв так пару секунд, он прочистил горло и снова посмотрел вверх. В толпе кто‐то свистнул, не выдержав напряжения момента. И наконец Крис заговорил.
— Олрайт, «Королева», — с меланхоличной улыбкой оглядел он толпу. — Как же странно вновь оказаться в этом доме с привидениями и увидеть здесь столько знакомых лиц. Али, дружище, это твоя вечеринка! — Он подхватил стоявшую у ног пинту, поднял высоко над головой, и толпа повторила его движение. Крис отхлебнул пива и шумно проглотил. — И мы играем для тебя.
Как описать музыку? Это невозможно, да и, наверное, не нужно. Лучше я опишу, что почувствовала в тот момент, когда Крис закрыл глаза и провел пальцами по струнам болтавшейся у него на шее красной электрогитары. Когда он снова открыл глаза и невидящим, полным тоски и гневного величия взглядом обвел толпу, я поняла, что это уже не он. Это был кто‐то другой. Кто‐то могущественный, пугающий и манящий. Меня накрыли ужас и восторг, и я хотела только одного: чтобы музыка никогда не прекращалась.