А в начале 1903 года он тем более не видел повода для беспокойства. Телеграммой от 29 января 1903 года военный министр лаконично ответил наместнику: «Выделение дополнительных финансовых средств для усиления разведки в Японии и Китае не представляется возможным».
Еще одна причина провала русской разведки в странах Дальнего Востока – отсутствие сети тайной агентуры и незнание военными атташе местных языков, особенно японского (японский язык в то время вообще не изучался в академии Генерального штаба). Языковой барьер стал непреодолимой преградой для разведчиков. Вот донесение военного агента из Японии в Главный штаб от 21 марта 1898 года: «…эта тарабарская грамота исключает возможность пользоваться какими-либо случайно попавшимися в руки негласными источниками, она ставит военного агента в полную и грустную зависимость от добросовестности японца-переводчика. Положение агента может быть поистине трагикомическим. Представьте себе, что Вам предлагают приобрести весьма важные и ценные сведения, заключающиеся в японской рукописи, и что для Вас нет другого средства узнать содержание этой рукописи, при условии сохранения необходимой тайны, как послать рукопись в Петербург, где проживает единственный наш соотечественник, знающий настолько письменный японский язык, чтобы быть в состоянии раскрыть содержание японского манускрипта. Поэтому для военного агента остается лишь один исход – совершенно и категорически отказаться от приобретения всяких секретных письменных данных, тем более что в большинстве случаев предложение подобных сведений со стороны японцев будет лишь ловушкой».
Из-за отсутствия сети тайной агентуры военным агентам в дальневосточных странах приходилось довольствоваться в основном данными официальной статистики или случайными сведениями из непроверенных источников. В 1902 году командование Приамурского военного округа подняло вопрос о создании в Японии, Корее и Китае широкой сети тайной агентуры из числа местных жителей и иностранцев, однако Главный штаб, опасаясь дополнительных расходов, ходатайство отклонил[21]. Все это в совокупности фактически парализовало работу военных атташе. Бедолаги пребывали в глубоком отчаянии. А в начале 1902 года наконец-таки забеспокоились в Петербурге. Дело в том, что генерал-квартирмейстер Главного штаба вдруг заметил, что из Японии и Кореи поступает очень мало разведывательных донесений, а содержащаяся в них информация не представляет стратегического интереса. Хотя, по мнению многих высших сановников, «обезьяньи» государства не заслуживали особого внимания, сложившееся положение в разведке вызвало определенную тревогу.